Борис Корчевников,профессия телеведущий

Ирина Медведева: Сегодня у нас в гостях Борис Корчевников, ведущий довольно популярной, насколько я знаю, передачи «Прямой эфир». Правильно?

Борис Корчевников: Правильно, Ирина Яковлевна.

Ирина Медведева: Я только в ней участвую.Честно говоря,я телевизор не смотрю никогда. Даже если мне кто-то звонит и говорит: «Ой, такая передача актуальная! Включи скорее!», а я не включаю, я знаю, что, в крайнем случае, в интернете посмотрю.

Борис Корчевников: Да, я тоже в ней участвую, телевизор смотрю совсем редко.

Ирина Медведева: Вы-то участвуете очень плотно, Вы же ведущий этой передачи. Мне вот что интересно будет. Я когда бываю на этой передаче, я оттуда ухожу на ватных ногах. Во-первых, от этого бедлама, который там творится. А во-вторых, от той бестактности по отношению к людям, которые называются героями передачи, от жестокости человеческой, которую они испытывают. Я же знаю, что это какие-то подсадные утки, эти женщины, которые нарочно, чтобы вызвать полемику, чтобы поддать жару, говорят что-то ужасное в микрофон.

Борис Корчевников: Нет-нет, Вы кого имеете в виду?

Ирина Медведева: Из зала.

Борис Корчевников: Это не подсадные утки, поверьте мне, они действительно искренне подходят к микрофону, им есть что сказать. В большинстве случаев именно так. Сколько раз было, когда люди без микрофона начинают так выкрикивать, срываются, потому что эта стихия затягивает.

Ирина Медведева: Это такие горячие тетки, которые орут без микрофона?

Борис Корчевников: Конечно, даже вот Вы, казалось бы, психологически очень устойчивый человек и то Вас так, видите, процесс захватывает, что выходите на ватных ногах. А люди в зале, которые пришли, они открываются, совершенно искренне начинают переживать.

Ирина Медведева: А это постоянная публика, эта массовка, в которой какие-то лидеры?

Борис Корчевников: Именно так, лидеры более-менее постоянные, есть много лиц, которые я знаю очень хорошо и люблю. Это даже какая-то часть моего комфорта, потому что я их вижу в зале – ну, все. Но при этом все время приходят новые люди.

Ирина Медведева: Боря, скажите, Вы же православный человек. Не знаю, тонкая у Вас душа или нет, мы не настолько хорошо знакомы. Но как православный человек как Вы выносите все это? Ведь, наверное, Вы бы могли получить известность другим путем, да и деньги заработать Вы бы могли по-другому?

Борис Корчевников: Легко. Я же православный человек, и я смею так, раз Вы так сказали, поэтому и легко. Мне сложно себе представить, как бы иначе было, если бы не было церкви в моей жизни. Если бы не было Бога, молитвы, на что я опираюсь, я бы по-другому отвечал на этот вопрос. А так это легко. И легко все восстанавливать.

Ирина Медведева: Нет, если бы Вы служили в армии, и я бы знала, что в армии очень тяжело, Вы бы могли сказать: «Я православный человек, я смиряюсь с молитвой, с церковью». Но тут никто не держит пистолет у виска, это не армия, Вы бы могли от этого отказаться. То есть меня интересует, почему Вы сделали такой выбор. Ну, пригласили Вас, хорошо.

Борис Корчевников: Как я могу отказаться?

Ирина Медведева: Я очень часто отказываюсь от разных приглашений.

Борис Корчевников: Нет, не могу, это моя профессия, это мое призвание.

Ирина Медведева: Ну и что, но эта профессия могла бы реализоваться по-другому.

Борис Корчевников: Вы же сами знаете, когда бывает в жизни ситуация, когда ты точно понимаешь, что ты должен пойти это делать и не вправе отказаться. В этом случае со мной было именно так.

Ирина Медведева: Мне кажется, что это не ради каких-то творческих прозрений.

Борис Корчевников: И ради них тоже, и они тоже есть.

Ирина Медведева: Неужели есть?

Борис Корчевников: Конечно, это же очень интересный в творческом смысле проект. Вы просто видите только те программы, где Вы принимали участие, но они совершенно разные бывают, совершенно разные. Можем про бедлам поговорить, с чего Вы начали.

Ирина Медведева: Да. Страшный бедлам.

Борис Корчевников: Вы имеете в виду то, что иногда там начинается просто такой полууправляемый хаос, все кричат и так далее?

Ирина Медведева: И это я имею в виду. Я конечно имею в виду, что люди так оскорблены, наверное. Я-то всегда сострадаю тем людям, которые сидят в качестве героев перед этим яростным залом, перед десятками миллионов телезрителей. Я прямо влезаю в их шкуру и мне очень не по себе. Да, я понимаю, что они сами вызвались, они стали, может быть, инициаторами сюжета, в котором они герои, но все равно они же многого не могли предугадать, они, может быть, не подозревали о том, какие страшные жестокие вещи они услышат. Какие не просто страшные, а неожиданные факты они узнают о себе, своих близких. Все-таки, может быть, они не предполагают, что так будет, что их будут оскорблять, что они услышат для себя что-то неожиданное и ужасное.

Борис Корчевников: Все зависит от степени проблемы. Я хорошо помню, когда даже Вы, Ирина Яковлевна, в какой-то момент выкрикнули героям передачи: «Вы просто подонки!» Ведь это было?

Ирина Медведева: Я не помню.

Борис Корчевников: Я хорошо помню, потому что даже у меня это прошло молнией по позвоночнику тогда. Помните, там парни очень оскорбительно говорили о какой-то девушке?

Ирина Медведева: Да у меня вообще кровь закипела от возмущения, от праведного гнева по отношению к этим молодым людям.

Борис Корчевников: Униженные девушки, они вместо того, чтобы ее защитить, эти парни из ее окружения выходили и еще ее добивали. Она была унижена, они надругались над ней.

Ирина Медведева: Интересно, она была согласна на то, что если экспертиза покажет, что этот ребенок не ее мужа, то об этом будет сказано ему? Она была на это согласна?

Борис Корчевников: Для нее это был шанс узнать правду. Именно эта публичность, конечно.

Ирина Медведева: И она понимала, что может быть что-то ужасное. А как мне его было жалко, этого несчастного человека.

Борис Корчевников: Да, Боря его звали. Я до сих пор помню, у меня это перед глазами, это была одна из сильнейших программ. Ужасно было его жалко. Он, потерявший маму, папу, наконец, женившийся и любящий эту женщину. Полюбивший этого ребенка, он встречал его в роддоме, как своего собственного, любил, начал этого малыша растить, воспитывать. И вдруг он на программе узнает, что ребенок не его, что когда она была с ним, в ее жизни кто-то был. Это страшно.

Ирина Медведева: Боря, интересно, а в чем же Вы видите свою христианскую миссию, если смотреть этот конкретный случай? Вы его хорошо помните, и я его хорошо помню, в каком ужасе я была от всего этого.

Борис Корчевников: Это же жизнь.

Ирина Медведева: Ну и что? Есть какие-то вещи, которые до времени будут открыты всем, кому нужно, кому Господь захочет открыть. Может быть, до этого времени что-то должно быть скрыто? Она же сама этого не знала, она точно не знала, от кого  у нее ребенок.

Борис Корчевников: Я не знаю про миссию, но с какими руками ты этого касаешься, с каким сердцем ты к этому приходишь? Все заслуживают сострадания, сожаления – все люди, абсолютно в любой ситуации.

Ирина Медведева: Это правда, но все-таки кого-то особенно жалко. Согласитесь, и хулиганы, которые унижали эту девушку, тоже заслуживают с высоты птичьего полета сострадания.

Борис Корчевников: Безусловно.

Ирина Медведева: Но все равно мы же живые люди, мы же не Силан Афонский, который призывал не только молиться о врагах, но и любить врагов. Мы еще не доросли до Силана Афонского, поэтому нам все равно человека хорошего и при этом раздавленного горем, его жальче, чем хулиганов, которые его раздавили.

Борис Корчевников: Вот один закон ток-шоу нашего жанра Вам раскрываю, это как внутренняя кухня. Чаще всего это действительно конфликтная история, когда есть люди, которые в чем-то конфликтуют.Программа есть тогда, когда обе стороны действительно заслуживают сострадания и сожаления, и даже какого-то оправдания своего поступка. Ведь заметьте, что даже в той истории, о которой мы говорим, наши зрители, может быть, не понимают, но мы так, по-моему, пересказали эту программу примерно.

Ирина Медведева: Давайте Вы еще раз перескажете фабулу этой истории.

Борис Корчевников: Вышел молодой человек и говорит: «Я хочу сделать анализ ДНК, потому что я подозреваю, что у Маши ребенок мой, а Маша давно уже год-полтора...»

Ирина Медведева: Только расшифруйте, что такое ДНК, не все знают.

Борис Корчевников: Да, экспертиза ДНК, подтверждающая тест на отцовство, кто именно родитель. Кровь или слюна. А Маша уже замужем, и у Маши есть замечательный муж Боря, который ее любит и любит этого ребенка и считает его своим. А этот молодой человек вышел только что из тюрьмы и никто не верит в это.

Ирина Медведева: Причем пятый раз был в тюрьме.

Борис Корчевников: Да, в тюрьме был пятый раз, и никто не верит в это, это что-то невероятное. Мы начинаем разбираться в подробностях этих взаимоотношений. Неприятно? В какой-то момент да, но с другой стороны, мы почему сделали эту программу? Потому что цель – не типовая история про ДНК, которые мы не очень часто делаем, потому что первый раз часто отцы хотят доказать, что они не отцы.

Ирина Медведева: А тут все наоборот.

Борис Корчевников: А тут все наоборот. Во-первых, вышел из тюрьмы.

Ирина Медведева: Махровый уголовник. Пять раз сидел.

Борис Корчевников: Махровый уголовник, да. Конечно. И он выходит и говорит: «Я хочу быть отцом, я хочу воспитывать». Интересная позиция? Интересная. Заслуживает того, чтобы сделать программу? Заслуживает.

Ирина Медведева: Тут у меня большой вопрос, заслуживает ли передача.

Борис Корчевников: А дальше мы переходим к тому, что называется миссия, потому что Вы назвали «миссия», конечно, я бы никогда про себя так не сказал.

Ирина Медведева: Я понимаю, это же я сказала.

Борис Корчевников: Миссия очень простая: сделать так, чтобы то, о чем мы говорим, не стало примером для подражания, не стало пониманием того, что так можно поступать, это норма нашей жизни. Нет, это не норма. И вот в этом есть, наверное, какая-то задача, не только моя.Но почему-то так дорого, когда Вы приходите на программу, тем более, где так все беспросветно порой кажется? Потому что именно там свет и светит, вот именно там Вы даже нужнее, Ирина Яковлевна, на таких программах, чем на каких-либо еще.А у нас других программ, где света больше, поверьте, таких программ значительно больше.

Ирина Медведева: Да?

Борис Корчевников: Да, но в таких случаях мне очень важно, чтобы у нас была.

Ирина Медведева: Неужели у нас есть такие программы, где борьба хорошего с отличным, как говорили в советское время? Я-то не смотрю, я-то спрашиваю искренне.

Борис Корчевников: Вы знаете, мы дошли до такой ситуации, видимо, что мы действительно можем быть шокированы примерами невероятной человеческой жертвенности и таких героических поступков.

Ирина Медведева: Шокированы и обрадованы.

Борис Корчевников: Это приятный радостный шок. Да, такое тоже есть, конечно.

Ирина Медведева: А сейчас много показывают такого бытового героизма?

Борис Корчевников: Нет, очень мало, именно поэтому  мы делаем такие программы время от времени, потому что их с радостью смотрят.

Ирина Медведева: А вы и такие делаете? Видите, я же не смотрю, поэтому и спрашиваю.

Борис Корчевников: Конечно. А в случае такого жанра, о котором мы с Вами говорим, вот очень просто объяснить, но попытаться самому высечь, понять самому, почему так все произошло. Как у Бродского:

Почему все так вышло? И будет ложью

на характер свалить или Волю Божью.

Вот почему так вышло у этих людей, почему? Вот вывести какой-то закон, ведь есть законы жизненные, Вы же сами это хорошо знаете, духовные законы, человеческие. Они одни всегда, для всех ситуаций. Просто из всякой ситуации, которую мы разбираем, этот закон надо вывести, сформулировать его. Ни в коем случае не оставить программу без этой точки, без этого выведенного закона. Вот поступи ты тогда иначе – не кажись ты сейчас здесь. Не потому что я хочу, упаси Бог, я не учитель, не моралист. Мне самому иногда очень важно с помощью коллег, экспертов, которые появляются на программах, высечь и научиться высечь этот закон.

Ирина Медведева: То есть убедиться в том, что «посеешь ветер – пожнешь бурю».

Борис Корчевников: Совершенно верно.

Ирина Медведева: Такие иллюстрации к пословице.

Борис Корчевников: Конечно. Посеешь ветер – пожнешь бурю. Да, вот когда было брошено это семя ветра? Когда, в какой ситуации? Чтобы это не стало примером, а наоборот, может быть, как предостережение.

Ирина Медведева: А как Вы, теперь это модно говорить, восстанавливаетесь? Как Вы восстанавливаетесь после таких передач? Я потом в себя долго не могу прийти, но я-то редко снимаюсь, я, слава Богу, почти всегда отсутствую в Москве и, честно говоря, с легким сердцем говорю сотрудникам Вашим, что меня снова нет в Москве.

Борис Корчевников: Ах, вот оно что.

Ирина Медведева: Я счастлива, что могу не прийти, потому что если я в Москве, если передача более-менее на тему, я Вам отказать не могу,  мы знакомы. А когда я не в Москве, то я таким почти счастливым голосом, я, конечно, прячу свое счастье, я говорю: «К сожалению, меня сейчас нет». Но я не вру никогда.

Борис Корчевников: Я буду знать и в очередной раз, когда Вы говорите, что не можете, буду успокоен, хотя бы тем, что да, программа от этого потеряет, но хотя бы у Вас хорошо на сердце.

Ирина Медведева: Да, потому что мне очень тяжело от этого всего. У меня правда сердце разрывается и когда была передача, в которой участвовали родители маленького ребенка, задавленного машиной, я тоже не могла опомниться долго. Еще много таких воспоминаний.

Борис Корчевников: И я. Я помню эту передачу. Но это была программа помощи.

Ирина Медведева: Помощи все-таки, да? А вот я  хотела об этом спросить, Вы меня опередили. А реальная помощь бывает от передачи в каких-то юридически сложных по смыслу случаях? В советское время-то, конечно, статья в «Правде», тем более телепередача, решала судьбы людей, но сейчас, мне кажется, никто этого не боится.

Борис Корчевников: Нет, это не так. «Прямой эфир» – это статья в «Правде», поверьте.

Ирина Медведева: Статья в «Правде» в советское время, да?

Борис Корчевников: Да, много раз в этом убеждался.

Ирина Медведева: Приведите хоть несколько примеров, может, тогда я с большей радостью,если нахожусь в Москве, буду ходить на передачи. Если это кому-то помогает, ради этого стоит помучиться.

Борис Корчевников: Я не знаю, чем закончилась та история, о которой Выговорите, когда машина задавила маленького ангелочка и родители были в студии. Но родители пришли, потому что шел суд, им нужно было доказать и наказать человека.

Ирина Медведева: Да, они хотели наказать виновного.

Борис Корчевников: И у меня есть какая-то внутренняя убежденность, что у них это получилось, иначе бы они мне про это сказали.

Ирина Медведева: Если бы не получилось, они бы позвонили?

Борис Корчевников: Да, и, может быть, сделали продолжение. Много раз наша программа давала пуск очень многим уголовным делам, они были расследованы, люди были пойманы, задержаны. Не буду сейчас тратить наше драгоценное время на пересказ историй.

Ирина Медведева: То есть это все-таки помогает восстановлению справедливости?

Борис Корчевников: Конечно. Матери возвращали своих детей, которых у них по прежним приговорам суда забирали или отбирали. Это было не раз, это случалось в результате наших программ. Иногда наши эксперты, наши юристы подключались, помогали. Врачи. Иногда просто из-за того, что это было публичное, это сразу резонанс был, мы шли на такое.

Ирина Медведева: Это очень утешительно, Боря.

Борис Корчевников: И для меня тоже. Вот Вы спрашиваете, откуда силы берутся. А когда ты понимаешь, что надо с простым вопросом выходить.Чем ты можешь конкретно помочь? Если ты настроен на помощь герою, который сидит, практически всегда это проблема, практически всегда каждая программа – это нужна помощь, то вот как-то отсюда силы черпаются.

Ирина Медведева: Это конечно, это я по себе знаю, по работе с детьми, потому что иногда приходишь домой, я же работаю с трудными детьми, лежишь в ванной без единой мысли, без единого чувства 2-3 часа как бревно.

Борис Корчевников: У меня то же самое.

Ирина Медведева: И думаешь, хватит, наверное, нет больше сил. А потом видишь ребенка, который  преображается, и все забываешь. Забываешь эти свои лукавые мысли о том, что трудное надо бросать.

Борис Корчевников: Ирина Яковлевна, на самомделе, у меня такое ощущение пустоты и безмыслия после записи, после съемки программы очень знакомо. Такая, знаете, опустошенность. Честно говоря, это почти через программу так. Это иногда зависит от темы, но чаще всего просто так как-то все это забирает, чего уж там лукавить, действительно стихия эта не мирная чаще всего у нас там в студии. Тебя это забирает, потом ты же этим как-то должен управлять. Вечерами я иногда прихожу домой – я пустой. А что с этим делать за это время, сколько веду программу, я не вывел для себя. Так-то по-хорошему, да, есть церковь, есть всегда литургия, причастие – только это. Есть молитва.

Ирина Медведева: Если бы не это, вообще на ногах, наверное, невозможно было бы держаться.

Борис Корчевников: Иногда ты уже в таком состоянии во вторник, а неделя настолько плотная, что ты, дай Бог, к воскресенью…

Ирина Медведева: А как часто сейчас приходится снимать?

Борис Корчевников: Практически каждый день.

Ирина Медведева: А передача ежедневная?

Борис Корчевников: Да. Пять дней в неделю.

Ирина Медведева: А снимаете вы, наверное, несколько передач?

Борис Корчевников: Программа называется «Прямой эфир» и это не передергивание, прямые эфиры.

Ирина Медведева: Да, я помню хорошо.

Борис Корчевников: Да, мы очень часто выходим в прямом эфире, время от времени мы программу действительно записываем. Это связано с какими-то обстоятельствами.

Ирина Медведева: А есть у Вас согласие со сценаристом, с другими людьми, которые делают передачу? Вам с ними легко?

Борис Корчевников: Конечно, да, но это вообще такой, знаете, про все говорит команда, но это самый командный жанр, который только возможен – это ток-шоу. Конечно, такой организм, мы все друг от друга зависим, питаемся. Сценаристы, редактора, старшие редактора, шеф-редактора, продюсеры, наш руководитель – мы все друг от друга питаемся, эта энергия нас всех объединяет.

Ирина Медведева: То есть люди все в основном хорошие?

Борис Корчевников: Да.

Ирина Медведева: А то, знаете, многие люди говорят, что на телевидении порядочных сотрудников практически нет. Я-то не знаю.

Борис Корчевников: Почему?

Ирина Медведева: Я только Вас и знаю близко, знаю, что Вы хороший, а так я не знаю.

Борис Корчевников: А чем телевидение отлично от любой другой сферы?

Ирина Медведева: Говорят, что туда попадают только по блату, туда попадают только люди, которые соглашаются показывать насилие или писать о насилии, разврате, если они сценаристы. Вот такое народное мнение.

Борис Корчевников: Работа на телевидении очень часто делает тебя очень насмотренным разных слоев, областей, вообще всей жизни. Работник телевидения просто по-человечески становится иногда опытней из-за насмотренности всех таких разных жизней людей, ситуаций, мира всего, значительно быстрее, чем любой другой человек. И тут, конечно, есть риск цинизма, высушения внутреннего от насмотренности, от того, что ты всегда как бы в чужой жизненной зоне, но при этом ты там гостишь, потом уходишь. Риск такого цинизма, что ты довольно часто высушиваешься внутри, но если происходит такая болезнь, да, это болезнь настоящая.

Ирина Медведева: Это очерствение называется.

Борис Корчевников: Да, очерствение, конечно, от насмотренности. Если такая болезнь происходит, то лучше оставить профессию. Чаще всего сами люди, кто не может с ней справиться, они и не выдерживают на телевидении,  потому что это уже идет психологический надлом. Очень важна просто твоя внутренняя установка, что с тобой эта насмотренность жизненных ситуаций делает. Если она тебя черствит внутри и делает тебя циничнее, то надо уходить, или тебя рано или поздно все равно отсюда эта волна вынесет.

Ирина Медведева: Это же и на качестве работы отражается.

Борис Корчевников: Безусловно, ты начинаешь хуже работать и теряешь это место. Здесь очень зависит от  людей. Конечно, в таком жанре, как ток-шоу, тем более таком как «Прямой эфир», работают все равно удивительные люди, которые не подвержены на мой взгляд этой болезни.

Ирина Медведева: Окамененному нечувствованию.

Борис Корчевников: Окамененному нечувствованию, да. Не знаю каким образом, но эти люди так устроены. Мы так устроены, иначе мы много не занимались бы этим, этим было бы невозможно заниматься.

Ирина Медведева: Понимаете, Боря, на Вашу программу многие люди смотрят с удовольствием или вообще смотрят? Я не знаю, какое можно получить удовольствие, когда видишь такое человеческое горе, но с интересом, скажем.

Борис Корчевников: Многие. Я не знаю, удовольствие то. Многие с удовольствием, это же про нас.

Ирина Медведева: Ладно, скажите, пожалуйста, что-нибудь нашим зрителям.

Борис Корчевников: Ирина Яковлевна, я думал, Вы как раз мне что-нибудь скажете. Я начал говорить про эту пустоту и как с ней бороться хотел бы знать.

Ирина Медведева: Я хочу сказать, чтобы Вы были тверды. Пустота посещает даже не очень уставших людей, а когда человек так устает, так выкладывается, изматывается, как Вы – это просто форма психологической защиты, когда человеку кажется, что он пустой. Он все равно не пустой, но просто ему дается отдых таким образом, он уже не может какое-то время напрягаться еще, он не выдержит, лопнет что-то внутри, поэтому такое отдохновение дается в виде якобы пустоты. Это не пустота, это просто после такого страшного напряжения кажется, что, когда его нет, уже пусто. На самом деле это норма после длительного стресса, а кажется, что чего-то не хватает, потому что это не стресс. Вот и все. Я хочу, чтобы Вы что-то сказали людям, наверное, многие смотрят не только передачи нашего информационного агентства «Иван-Чай», а все-таки смотрят телевизор и Вашу программу. Скажите им что-нибудь.

Борис Корчевников: Ирина Яковлевна, дорогая, мне кажется, что мы в какой-то степени с Вами, мне хочется в это верить, делаем общее дело.

Ирина Медведева: Я тоже так думаю.

Борис Корчевников: В том смысле, что поскольку Вы занимаетесь людьми и семьями, и мы занимаемся людьми. Вообще семья, наверное, всегда создается, это не просто работа, но и какие-то существуют законы, при которых она может появиться, а при которых, если их не соблюдать, она никогда и не появится.

Ирина Медведева: В любых отношениях есть тайна, и тайна есть в семейных отношениях. Это тайна божественная – отношения, поэтому-то  меня и передача как-то раздражила, когда я в ней участвовала, когда мне казалось, что это тайна все, а вы в нее вторгаетесь. Но с другой стороны, люди сами пожелали этого, ведь они захотели стать героями передачи.

Борис Корчевников: А потом эта тайна была нарушена.

Ирина Медведева: Все равно уже было нарушено.

Борис Корчевников: Путь к этой тайне, а вот, может, меня Вы и направили к какому-то последнему слову. То, чего хочется пожелать нам всем, чтобы мы к этой тайне все пришли. О пути же можно говорить, путь, он не тайный. О пути можно говорить – как прийти, как не свернуть, как не заблудиться. Этот путь надо знать, и тогда открывается действительно эта тайна и, наверное, вся эта невероятная красота.

Ирина Медведева: И которую уже никто из других людей не познает все равно.

Борис Корчевников: Конечно, если ты уже пришел. Дай нам Бог к этому приходить всем, и то, что происходит и на сайте, на котором мы встречаемся, и в «Прямом эфире», нашей программе, чтобы все указывало этот путь к тайне.

Ирина Медведева: Дай Бог.

Борис Корчевников: Спасибо, Ирина Яковлевна.

Ирина Медведева: И Вам спасибо, Боря.