К.Сёмин о создании народного фильма об образовании

Ирина Медведева: Здравствуйте, Костя.

Константин Семин: Здравствуйте.

Ирина Медведева: Я слышала, что Вы вместе с Евгением Спицыным собираетесь снимать фильм. О разрушении образования или о том, каким оно должно быть? Вот мне интересно, будет ли там, как теперь говорят, позитив.

Константин Семин: Это взаимосвязанные вещи. Конечно, нет смысла что бы то ни было снимать просто для того, чтобы людей вогнать в депрессию.

Ирина Медведева: Тем более, они и так уже вогнаны.

Константин Семин: Да, хотелось бы подсказать какие-то способы выхода из положения, но, с другой стороны, постоянно поддерживать это розовое настроение, воодушевление по любому поводу в людях тоже, мне кажется, неправильно. Последние два года как раз стали для многих людей возможностью взглянуть на реальность без этих розовых очков. И иногда полезно ужаснуться происходящему для того, чтобы начать действовать, начать что-то менять.

Ирина Медведева: Но вот Вы понимаете, тут очень важно как-то пройти между Сциллой эйфории и Харибдой отчаяния, потому что люди в отчаянии ничего не смогут сделать, они и так уже не знают, куда деваться от всего, поэтому надо очень осторожно это делать.

Константин Семин: С одной стороны, я согласен, с другой – я стараюсь оглядываться на исторические примеры, которые у нас есть в нашем недавнем и не таком уж позорном, как мне кажется, прошлом. И люди, которые критиковали власть тогда, люди, пришедшие этой власти на смену после драматических событий в начале XX века, исходили не из отчаяния, они были одержимы не отчаянием, а желанием изменить ситуацию, как бы тяжела и отвратительна реальность ни была, они старались ее менять. Этим людям был свойственен исторический оптимизм, вера в прогресс.

Ирина Медведева: Сейчас другие обстоятельства, другой настрой людей. Во времена перестройки был дан фальстарт, и пар из людей выпустили, этот энтузиазм ушел в свисток. А теперь, во-первых, как я сказала, пар выпущен, но, конечно, человеческая душа – это не котел с паром – если есть почва, то пара опять будет много, но люди очень боятся сегодня, это такая травма на самом деле, этот перестроечный обман, перестроечный энтузиазм, который пошел на то, чтобы воры в особо крупных размерах стали хозяевами жизни. Это людей очень травмировало, и они теперь «дуют на холодное», они боятся, а вдруг опять обманут.

Константин Семин: Это верно, это так, но люди в то же время понимают, и я достаточно много езжу по стране и разговариваю с ними, что если ничего не делать, то эти метастазы сделают ситуацию необратимой, и делать что-то рано или поздно придется все равно. Вопрос: есть ли сегодня для этого, как Вы образно описали это, соответствующие исторические предпосылки. Мы понимаем, что все равно история диалектична, и если сегодня не хватает пара, завтра может оказаться, что пара будет слишком много. Пар – это движущая сила историческая, она никуда все равно не денется.

Ирина Медведева: Его может быть так много, что государственный котел взорвется.

Константин Семин: Такое тоже может быть, поэтому необходимо сделать все для того, чтобы сохранив те несущие конструкции, которые в государстве остались сейчас, они во многом остаются советскими сегодня. Кстати говоря, как и большевикам во многом досталось в наследство государственная машина от царской России. Профсоюз железнодорожников, принимавший активное участие в октябрьских событиях – это была организация, создававшаяся не большевиками. И железные дороги, и бюрократия отчасти царская – все это уцелело, просто это было поставлено на службу совершенно другим идеалам, другим задачам. Поэтому когда мы говорим о разрушении всего до основания, а затем, в первую очередь подразумевается разрушение преступного целеполагания, вектора, который ведет общество к пропасти. А механика общественной жизни, работа конкретной сберегательной кассы для человека, который находится далеко от бурлящих изменениями столиц, она может и не измениться совершенно. Вопрос в том, куда мы идем.

Ирина Медведева: Костя, давайте перейдем к другой метафоре, которую Вы предложили: «метастазы». Вы понимаете, я не очень представляю, каким надо быть ювелирного класса хирургом для того, чтобы, не повредив здоровое, удалить не только раковую опухоль, но и множество метастазов в разных местах, а конструкцию оставить: скелет оставить, мясо оставить основное, здоровое? Как это сделать? Где найти таких хирургов? Кто будет такими хирургами-ювелирами?

Константин Семин: Это сложный вопрос, трагически, может быть, сложный.

Ирина Медведева: Разрешимый ли?

Константин Семин: Очень часто люди, которые слышат от меня рассуждения о ресоветизации, говорят, что это невозможно. Это невозможно по определению, потому что люди, которые получили собственность, воры, с упоминания о которых начали наш разговор, никогда не расстанутся с этой собственностью, а, следовательно, только один путь возможен – путь классовой борьбы до окончательной победы над противником и его уничтожением. Мы понимаем, что в нынешних исторических обстоятельствах это может привести не только к уничтожению противника, но и к уничтожению самого организма.

Ирина Медведева: Ну, конечно же, самого государства. Мы знаем, что это очень трудновосстановимо, если вообще восстановимо по-настоящему.

Константин Семин: Да, здесь нет готовых рецептов, которые я мог бы выложить на стол и сказать: «Ребята, действуем вот так: это спасаем, это уничтожаем». Единственное, что если голос таких людей, как я, который взывает, может быть, к остаткам разума на высших этажах нашей властной пирамиды, не будет услышан, то система вкатится в кризис сама по себе, и никто никого спрашивать не будет, метастазы – не метастазы, позитивный диагноз или негативный. Оно само по себе будет разлагаться, разваливаться и вкатываться в революционное состояние.

Ирина Медведева: Ну, конечно.

Константин Семин: Чтобы этого не произошло, организму необходимо оздоравливаться. Для того, чтобы оздоровиться, хотя бы частично, ему все равно необходимо использовать тот опыт государственного строительства, общественного строительства, который в нашей стране до 91-го года был. Иного выхода из этой кризисной петли, в которой мы оказались, все равно не существует, потому что все другие рецепты, нам предлагающиеся сейчас, либеральные ли, капиталистические рецепты, белогвардейско-, националистическо-, шовинистическо-фашистские рецепты ведут к одному и тому же – к коме, а потом к моргу.

Ирина Медведева: Конечно.

Константин Семин: Следовательно, рано или поздно эти люди, которые сейчас намертво приковали себя к этим штурвалам и рычагам управления, должны осознать, это иллюзия, конечно, что они прозреют, это наивная надежда на то, что они осознают, но надежда пока… Знаете, я всегда вспоминаю фильм «Белое солнце пустыни»: «Тебя сейчас порешить или желаешь помучаться?», «Помучаться, немножко помучаться». Есть и другая крайность. Скажем, мой товарищ, греческий коммунист, говорит мне: «А может ли Россия позволить себе еще ждать, может ли она еще какое-то время оттягивать решение этих проблем? Или же цена за бездействие, за созерцание, за упование на некие силы сверху, которые что-то изменят, на некую божественную потустороннюю ресоветизацию, которая не пойми с чего должна возникнуть, эти упования приведут к тому, что в Харькове разместятся «Томагавки» с подлетом времени до Москвы меньше минуты? И тогда какова будет цена?» Мы говорим о том, что цена революционных изменений может оказаться слишком высокой и общество этого не перенесет. А какой будет цена, если этих изменений не случится вовсе?

Ирина Медведева: Поэтому надо искать правильный вариант.

Константин Семин: И перенесет ли общество оккупацию Украины войсками НАТО, предположим?

Ирина Медведева: Поэтому надо подыскать этот царский путь, как говорят в Церкви, срединный путь. А русская культура не любит срединного пути: или – или.

Константин Семин: Есть некоторые вещи, которые друг друга исключают, и здесь, конечно, никакой русской исключительностью и духовностью, ментальностью не сшить.

Ирина Медведева: Нет, есть просто характерологическая особенность народа.

Константин Семин: Есть интересы эксплуататоров,  и есть интересы эксплуатируемых – они не примиряемы.

Ирина Медведева: Это не значит, что не надо учитывать национально-культурную психологию. Ее очень полезно учитывать, особенно когда думаешь о таких серьезных преобразованиях.

Константин Семин: С этим спорить не буду, но ключевой базовой особенностью национальной психологии все равно с моей точки зрения является тяга к справедливости.

Ирина Медведева: Нашей – безусловно.

Константин Семин: Я об этом и говорю.

Ирина Медведева: Не знаю про других, нашей – это сверх ценности русской культуры и русской психологии. И это чувство сейчас наиболее травмировано, и многие люди эту травму даже не осознают, а только на лице у них что-то такое написано, какая-то глубокая оскорбленность. Но как говорила Цветаева, «поэты далеко заводят речь». Мы начали об образовании, так вот Вы собираетесь с историком Евгением Спицыным, который был у нас здесь и не один раз, вернее наш редактор приезжала к нему, Вы собираетесь сделать фильм об образовании. Правда?

Константин Семин: Да.

Ирина Медведева: Вот расскажите немножко о нем.

Константин Семин: Мы уже пару раз заикались об этом проекте, и очень многие ждали, когда мы, сказав «а», произнесем «б» и дальше по алфавиту пойдем. Это оказалось не такой простой задачей, потому что мы бы хотели, чтобы это был не просто так ролик, а что-то более масштабное, позволившее поставить проблему ребром, сделать такой материал, который трудно было бы игнорировать. Поэтому мы долго собирались и сейчас практически закончили верстку сетевой платформы, которая позволит нам…

Ирина Медведева: А что такое верстка сетевой платформы?

Константин Семин: В первую очередь, это создание интернет-портала, позволяющего объединить не только людей заинтересованных в том, чтобы проект состоялся, не только учителей, учеников, родителей или тех, кто будет готов чем-то помочь нам с материальной точки зрения, но и людей, способных на риск, способных поделиться с нами какой-то информацией, подставить себя, прислать видеоматериалы, текстовые материалы, свидетельства, которые сделают нашу речь аргументированной.

Ирина Медведева: А потом народ очень любит расследования и разоблачения.

Константин Семин: Это тоже так, но нам не хотелось, чтобы это был блокбастер с выявлением каких-то тех самых метастазов.

Ирина Медведева: Ну, элементы пускай будут, тем более, тут есть, что разоблачать и есть, что расследовать, безусловно.

Константин Семин: Это верно, но все равно мы с Женей, как я понимаю, смотрим на вещи похожим образом и видим кризис образования продолжением общего кризиса системы, связанного в первую очередь с положением дел в экономике.

Ирина Медведева: Это не продолжение, это просто центральный блок разрушения, я бы сказала. Неправильно говорить «продолжение». Очень быстро после перестройки началось разрушение образования.

Константин Семин: Все верно, но разрушение образования необходимо потому же, почему требовалось разрушение экономики. То есть меняется экономический уклад, новому экономическому укладу требуется другая система образования, система ценностей.

Ирина Медведева: Нужны другие люди, конечно.

Константин Семин: Другие люди, можно и так сказать. И нам хотелось, чтобы наша аудитория смотрела на вещи именно так, потому что многим кажется, что там, поправим Ливанова, предположим, заменим на кого-то другого, ручки другие, карандаши раздадим в школах, тесты заменим на экзамены, предположим, вернем экзамены.

Ирина Медведева: Конторки вместо парт, как многие предлагают.

Константин Семин: Да, и это все изменит. Это не изменит.

Ирина Медведева: Конечно.

Константин Семин: Это не изменит, этого недостаточно. Нужно понимать, что это лишь проекция того катастрофического положения вещей, которое сложилось в целом и в экономике в первую очередь.

Ирина Медведева: Так когда вы будете уже приступать к съемкам?

Константин Семин: Сейчас очень трудно что бы то ни было планировать, поскольку учебный год закончился, мы пока собираем других экспертов, которые могут поделиться с нами своим видением ситуации изнутри, но съемочный процесс по-настоящему, думаю, запустится в сентябре.

Ирина Медведева: А может, мы вам сможем помочь с экспертами, потому что мы недавно собрали несколько человек, мы и Вас хотели пригласить, но решили это сделать тогда, когда будем знать, что это состоялось. Мы решили вообще создать такой независимый экспертный совет по образованию. И предложила это очень хорошая умная женщина из Ростова-на-Дону, она преподаватель технологического университета. Сейчас, правда, слово «университет» девальвировано.

Константин Семин: Мы открыты к абсолютно любым предложениям, и завели специальный адрес для связи с людьми пока на этот промежуточный  период, пока еще у нас не заработала эта сетевая конструкция. И мы получаем большое количество писем от людей, но самое главное, в чем нуждаемся, это гражданская смелость, потому что очень многие готовы прокомментировать происходящее из-за угла, показать пальцем и сказать, где что творится, а вот сесть в кадр…

Ирина Медведева: В крайнем случае, можно же как-то маскировать лицо, это, по-моему, простой прием.

Константин Семин: И сейчас же стало сложно попасть в школу, это не так просто, как  было раньше.

Ирина Медведева: Конечно.

Константин Семин: То есть, и попасть, и прийти и поговорить, и уж тем более сделать это с камерой.

Ирина Медведева: Ну, ничего, мы найдем хороших директоров школ, такие тоже есть люди.

Константин Семин: Нам бы хотелось, чтобы люди, которые видят вопиющие вещи, происходящие у них на глазах, каким-то образом старались это фиксировать с помощью доступных технических средств.

Ирина Медведева: Скрытой камеры, например.

Константин Семин: Ну, почему? Для этого достаточно иногда и простого телефона. Мы же видим, как по сети гуляют, набирая миллионы просмотров, ролики, где учитель избивает ученика, и наоборот. Уже чего только не происходит в наших классах. Если это возможно, то почему невозможно снять, как тебя учат тому, что Сталин – это Гитлер, а 22 июня – это день избавления страны от проклятого, и так далее? Это происходит, мы получаем письма такие, но, конечно же, для того, чтобы материал был убедительным, нам нужны видеосвидетельства в первую очередь, или хотя бы аудиосвидетельства.

Ирина Медведева: Ну, конечно, тем более, что это фильм. Зачем тогда фильм делать, если нет видеосвидетельств?

Константин Семин: Да.

Ирина Медведева: Ну, ничего, надо бросить клич, я думаю, что эта беседа с нами тоже поможет найти смелых людей.

Константин Семин: Да, мы не хотели пока широко анонсировать это, потому что мы чуть-чуть побаиваемся масштаба задачи. Нас не так много, нас, может быть, человек пять, и все это добровольцы, собранные через интернет. Мы все работаем, у нас у всех есть параллельные вещи, которыми мы занимаемся, обязаны заниматься в первую очередь, и мы понимаем, что это не та история, где можно вот просто выступить и поскользнуться. Здесь нужно действовать серьезно и поэтому мы так медлим. Это я пытаюсь объяснить тем, кто ждал от нас быстрого, по-моему, в марте мы объявили.

Ирина Медведева: Мне кажется, примерно тогда я и видела.

Константин Семин: Да, все ждали, что вот-вот закрутится, и сейчас мы что-нибудь сверстаем. Нет, все оказалось гораздо сложнее, и поэтому я хотел бы объяснить людям, в чем причина нашей медлительности. Она не связана с тем, что мы передумали, а связана с тем, что нас мало, мы занимаемся кучей других вещей, иногда не менее важных и не менее востребованных. Но этот проект мы не оставляем и будем его делать, и когда мы по-настоящему будем готовы позвать всех на помощь, а почему я говорил о сетевой платформе, потому что там предусмотрен механизм заливки видео. Одна из самых важных опций была – это не просто написать даже алгоритм, который позволял бы человеку отправить, ну, Вы знаете, есть платформы, позволяющие людям делиться какими-то своими видеофрагментами и отправлять их разным телеканалам, мы хотели бы что-то подобное сделать и при этом сохранить обратную связь с людьми, которые присылают.

Ирина Медведева: Хорошо, я думаю, что этот наш с Вами разговор поможет.

Константин Семин: Даст Бог.

Ирина Медведева: Я хочу сказать зрителям, что смельчаков действительно мало, и, может быть, слава Богу. Знаете, закваски не должно быть много. А то без всяких революций, без всяких внешних сил жизнь разлетится в пыль, если все будут такими пассионариями, как Константин Семин, такими непримиримыми пассионариями. Их и должно быть мало, мне кажется. Но я хочу сказать тем людям, которые боятся помочь. Страх – обычное чувство и оно свойственно большинству людей, и не всегда его можно победить. Но вот знаете, в данном случае мне кажется, что есть средство побороться с таким страхом. Знаете, если победит окончательно та реальность, контуры которой сегодня уже очень отчетливо прочерчены, в том числе и в разрушающемся образовании, жить не захочется. Вот тем, кто сегодня боится, я хочу сказать: в этом не захочется жить, это гораздо страшнее. Пускай страх того, что может произойти, если мы все будем бояться говорить правду, он победит страх открыть свое инкогнито. Всего доброго!