Почему Хеллоуин не наш праздник.М.Арбатова, отрывок из книги "Неделя на Манхеттене"
29.10.2017
.....Я тактично перевела тему на Хэллоуин, превратившийся из праздника урожая и почитания мёртвых в «пир мертвецов», навещающих живых в ночь с 31 октября на 1 ноября. И Игорь начал менее раздраженно рассказывать, что, отпугивая души врагов, американцы украшают к празднику дома яркими осенними листьями и «светильниками Джека».
Светильник пришел из ирландской легенды о пьянице и картежнике Джеке, обманувшем дьявола, не отдав ему душу, и не попавшим в Судный день в рай. С тех пор он бродит по земле, таская тыквенную голову с тлеющим угольком внутри. И потому на Хэллоуин вырезают из тыкв страшные маски и зажигают в них свечки, а ещё маскируются, чтобы быть неузнанными душами врагов и избежать мести.
Я спросила, в чём кайф самопрезентации в образе разложившегося трупака? Что движет покупателем челюсти с клыками, накладных окровавленных рук и ног, имитирующих скелет тапок и перчаток, париков с рогами, хвостов, перчаток с когтями, наклеек на тело, имитирующих открытый перелом, кровящий порез или гниение?
На карнавале логично выглядеть сильнее, красивее, могущественнее и свободнее, чем в обыденной жизни. А Хэллоуин словно ворожит, приманивает, притягивает ужасы и трагедии. Игорь ответил, что в Америке об этом не задумываются, а Хэллоуин - мощнейшая бизнес-индустрия - костюмы и аксессуары начинают продаваться аж в августе.
И мы оба ещё не знали, что скоро в список этих костюмов войдёт снаряжение для защиты от лихорадки Эболы и костюм убийцы льва Сесила, состоящий из «окровавленных» халата, перчаток и отрубленной львиной головы, а спрос на него будет огромным. Я спросила, какие костюмы надевает на Хэллоуин сам Игорь? Он обиженно ответил, что не относит себя к идиотам.
Колонистский фольклор пропитал американское коллективное бессознательное мертвыми преследователями, которых убийцы всю жизнь чувствуют за спиной и чьё очертание видят в любой темной комнате. И Хэллоуин предложил поиграть с этими страхами раз в году, облегчая муки на остальные 364 дня.
Американцы не случайно отобрали из всего, что притащили понаехавшие в своих головах, и разукрасили для самого яркого праздника именно «пир мертвецов». Хотя в языческом первоисточнике - у древних кельтов Ирландии и Шотландии - речь шла о поминовение ушедших и сезонном сельскохозяйственном ритуале перед длинным постом.
На карнавале логично выглядеть сильнее, красивее, могущественнее и свободнее, чем в обыденной жизни. А Хэллоуин словно ворожит, приманивает, притягивает ужасы и трагедии. Игорь ответил, что в Америке об этом не задумываются, а Хэллоуин - мощнейшая бизнес-индустрия - костюмы и аксессуары начинают продаваться аж в августе.
И мы оба ещё не знали, что скоро в список этих костюмов войдёт снаряжение для защиты от лихорадки Эболы и костюм убийцы льва Сесила, состоящий из «окровавленных» халата, перчаток и отрубленной львиной головы, а спрос на него будет огромным. Я спросила, какие костюмы надевает на Хэллоуин сам Игорь? Он обиженно ответил, что не относит себя к идиотам.
Колонистский фольклор пропитал американское коллективное бессознательное мертвыми преследователями, которых убийцы всю жизнь чувствуют за спиной и чьё очертание видят в любой темной комнате. И Хэллоуин предложил поиграть с этими страхами раз в году, облегчая муки на остальные 364 дня.
Американцы не случайно отобрали из всего, что притащили понаехавшие в своих головах, и разукрасили для самого яркого праздника именно «пир мертвецов». Хотя в языческом первоисточнике - у древних кельтов Ирландии и Шотландии - речь шла о поминовение ушедших и сезонном сельскохозяйственном ритуале перед длинным постом.
Праздник состоял из шествия, возглавляемого шутами. Овощи и фрукты, украшенные цветами и колосьями, везли на телегах и волокли в корзинах, раздавая беднякам. Шествие двигалось к центральной площади, где происходило главное представление, а ряженые в тряпочных масках хулиганили и выпрашивали угощение как наши колядующие.
Древние кельты хвастали нынешним урожаем, уговаривая землю на завтрашнее плодородие; трупных оргий в первоисточнике не наблюдалось, а некрофильский «светильник Джека» примазался к празднику позже. И в логике площадной культуры нынешний сценарий выглядит как хвастовство количеством мертвецов и ворожбой, чтобы и дальше «таскать не перетаскать»...
Наши карнавальные традиции шли от святочных масленичных гуляний, состояли из попрошайничанья ряженых, поминания предков и молодежных игрищ. Светский оттенок венецианского карнавала появился при Петре Первом и расцвел при Екатерине Второй.
После 1991 года маскарадные традиции и вовсе пошли в разнос, но никому не пришло в голову ставить на коммерческий поток безобидную языческую нежить, просочившуюся сквозь православие. Да и вообще герои наших сказок запросто договаривались с самыми опасными видами российской «сверхестественности», а сказки никогда не были некрофильскими оргиями.
Мертвые царевны и добрые молодцы непременно оживали, баба Яга, хоть и общалась с потусторонним миром, хоть и обитала в домовине, всё равно была живее всех живых. И даже Кощеева смерть пряталась «на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц спрятан в ларце, ларец в цепях на дубу, который растёт на чёрной горе или на далёком острове». Поди доберись!
Мы живем «про другое»; у нас - голод, мор, войны, репрессии и тысячи километров незаселенных гор, лесов, болот и степей. Наша беда - не заблудиться, не затеряться на просторах, не освоить их, не проложить дороги, не выстроить дома, не замерзнуть зимой, не собрать урожай осенью, не получить весточки издалека, не сесть за столом с близкими, чтоб поднять базовый тост «со свиданьицем!».
И в этом «свиданьице» вся необъятность наших просторов и всё разнообразие наших репрессий. Потому нам, язычникам на клеточном уровне, не понятны американские зомби, приведения и бодро рушащиеся на экране города. Наша компания - серенький волчок, что укусит за бочок…
Наше бессознательное не забито страхом возмездия, нас не преследуют ожившие покойники, мы не тревожимся, что «мать сыра земля» разверзнется под ногами, прежде чем начнут копать нашу могилу. А до того она прочна, надежна и необъятна - она спрячет, не выдаст. Наши сказки начинаются с «жили-были», а в Америке «жили-были» рифмуются исключительно с «их убили», поскольку коренное население составляет 1%.
И наше понимание Хэллоуина описывается старым анекдотом, в котором американец, спрашивающий, есть ли в России праздник, когда все мертвые выходят на улицы, получает ответ, что это - 1 января...
Мария Арбатова, отрывок из книги "Неделя на Манхеттене"
Древние кельты хвастали нынешним урожаем, уговаривая землю на завтрашнее плодородие; трупных оргий в первоисточнике не наблюдалось, а некрофильский «светильник Джека» примазался к празднику позже. И в логике площадной культуры нынешний сценарий выглядит как хвастовство количеством мертвецов и ворожбой, чтобы и дальше «таскать не перетаскать»...
Наши карнавальные традиции шли от святочных масленичных гуляний, состояли из попрошайничанья ряженых, поминания предков и молодежных игрищ. Светский оттенок венецианского карнавала появился при Петре Первом и расцвел при Екатерине Второй.
После 1991 года маскарадные традиции и вовсе пошли в разнос, но никому не пришло в голову ставить на коммерческий поток безобидную языческую нежить, просочившуюся сквозь православие. Да и вообще герои наших сказок запросто договаривались с самыми опасными видами российской «сверхестественности», а сказки никогда не были некрофильскими оргиями.
Мертвые царевны и добрые молодцы непременно оживали, баба Яга, хоть и общалась с потусторонним миром, хоть и обитала в домовине, всё равно была живее всех живых. И даже Кощеева смерть пряталась «на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц спрятан в ларце, ларец в цепях на дубу, который растёт на чёрной горе или на далёком острове». Поди доберись!
Мы живем «про другое»; у нас - голод, мор, войны, репрессии и тысячи километров незаселенных гор, лесов, болот и степей. Наша беда - не заблудиться, не затеряться на просторах, не освоить их, не проложить дороги, не выстроить дома, не замерзнуть зимой, не собрать урожай осенью, не получить весточки издалека, не сесть за столом с близкими, чтоб поднять базовый тост «со свиданьицем!».
И в этом «свиданьице» вся необъятность наших просторов и всё разнообразие наших репрессий. Потому нам, язычникам на клеточном уровне, не понятны американские зомби, приведения и бодро рушащиеся на экране города. Наша компания - серенький волчок, что укусит за бочок…
Наше бессознательное не забито страхом возмездия, нас не преследуют ожившие покойники, мы не тревожимся, что «мать сыра земля» разверзнется под ногами, прежде чем начнут копать нашу могилу. А до того она прочна, надежна и необъятна - она спрячет, не выдаст. Наши сказки начинаются с «жили-были», а в Америке «жили-были» рифмуются исключительно с «их убили», поскольку коренное население составляет 1%.
И наше понимание Хэллоуина описывается старым анекдотом, в котором американец, спрашивающий, есть ли в России праздник, когда все мертвые выходят на улицы, получает ответ, что это - 1 января...
Мария Арбатова, отрывок из книги "Неделя на Манхеттене"
Короткая ссылка на новость: https://ivan4.ru/~L35hu
Поддержать РОО «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЦЕНТР ПО ЗАЩИТЕ ТРАДИЦИОННЫХ СЕМЕЙНЫХ ЦЕННОСТЕЙ «ИВАН ЧАЙ»