Чисто английское дело: матери в Британии отказались отдать дочь
Светлана Гинтер из группы поддержки Лайлы рассказала BaltNews.lv, что несчастная женщина три половиной месяца ждала решения суда. О самом суде BaltNews.lv. также рассказал своим читателям.
Каждый день, начиная с 15 апреля, когда в Лондоне состоялись слушания по ее делу, Лайла Брице жила надеждой на то, что суд, наконец, примет решение в ее пользу и ей вернут кровную дочь, отнятую по ошибке.
Но письмо, которое Лайла Брице получила вчера, просто разбило ее сердце. Судья поручил составить отказ в подаче апелляции одному из юристов Мертона, даже не удосужившись обосновать свое решение лично или с помощью сотрудников Лондонского суда.
Полный текст судебного решения Лайла Брице пока обнародовать не имеет права, но своим единомышленникам из группы поддержки в социальной сети facebook написала вот такое открытое письмо:
«Только что получила драфт-ордер от моих врагов — из Мертона. Суд не считает нужным даже ответить на мой официальный запрос и поручает выслать драфт-ордер даже не своему клерку, а юристу Мертона. Весь этот дьявольский фарс свелся к одному:
Моя апелляция, поддержанная Латвией как участником процесса, отклонена.
Текст заключения состоит из 42 страниц, снова цитаты из коктейля бреда, клеветы, лжи, которыми заполнены все эти годы. Весь фарс с принятием моих свидетельств, устроенный в апреле, в зале суда, даже не зафиксирован — это всего лишь чудовищный фарс.
Свидетельствовать то, что происходило в суде, могут лишь те, кто в суде были и слышали своими ушами, видели своими глазами, что происходило.
Мне очень тяжело сейчас делать что-либо, общаться, говорить, дышать, двигать рукой. Поймите меня правильно. Я хотела бы отправить в ад всех, кто превратил в ад нашу жизнь, и в том числе сейчас — самого Мэнби. Но это — не выход.
Печатая несколько месяцев назад материал о случившейся в Великобритании драме с латвийской гражданкой, нашей коллегой-журналисткой, BaltNews.lv, как и все знакомые с историей Лайлы и отнятой у нее дочери Кати, был уверен, что счастливый конец не за горами. Увы. Поэтому — как исключение из наших правил — мы вновь публикуем в подробностях рассказ о драме матери и дочери.
Чисто английское дело: как у латвийской гражданки забрали в Британии ребенка
Пять лет назад британское правосудие забрало у гражданки Латвии Лайлы Брице двухлетнюю дочь Катю. Воссоединить семью не смогли ни латвийский МИД, ни письма английской королеве, ни журналисты нескольких стран Европы.
По статистике, каждые 20 минут в Великобритании изымается ребенок. Нередко жертвами британской ювенальной юстиции становятся приезжие иностранцы, незнакомые с местными «традициями» и законами. Детей забирают даже из вполне благополучных семей — всего лишь по звонку «доброжелателей».
Для гражданки Латвии Лайлы Брице и ее младшей дочки Кати таким «благодетелем» стал хозяин лондонской квартиры, которому соседи пожаловались на детский топот наверху. Драма разыгралась почти пять лет назад, с тех пор мать — журналистка русской газеты и переводчица, отчаянно пытается вернуть своего ребенка. Пока безуспешно.
Каждая проигранная в суде битва за своего ребенка — это как маленькая смерть. После которой приходится собирать себя по кусочкам, чтобы снова ринуться в бой… С 2010 г. Лайла обошла все мыслимые и немыслимые, судебные и прочие инстанции, написала километры жалоб и прошений, проводила акции протеста и пикеты у зданий местного совета, отнявшего у нее дочь, у семейного суда, у здания латвийского посольства в Лондоне, организовывала пикеты в Риге у британского посольства и родного МИДа, умоляя о помощи и защите.
Писала слезное письмо английской королеве Елизавете, переданное через посольство и оставленное без ответа. Про драматичную историю этой женщины рассказывали журналисты российских, немецких, французских, словацких и латвийских телеканалов. Никакой реакции от британских властей…
Лайла Брице и изъятая у нее в двухлетнем возрасте дочь Катя являются гражданками Латвии, также как и биологический отец ребенка, живущий на родине с другой семьей. Катюша, как и ее мать и старшая сестра-студентка (ей сейчас 23 года) — все крещены в православии.
Четыре года и восемь месяцев назад малышку под нелепым предлогом отобрали у родной матери и передали на воспитание фостерной (временной приемной семье, куда помещают изъятых у родных родителей детей до решения их судьбы) мусульманской семье, где содержались еще несколько таких же детей и никто не говорил по-русски. За каждого фостерного ребенка приемная семья получает 500 фунтов в неделю.
До мая 2013 г. Лайле были разрешены краткие свидания с дочерью под бдительным надзором социальных служб — сначала три раза в неделю, потом — раз в месяц. Затем количество свиданий стало сокращаться, конечно, же — «в интересах» ребенка, якобы, чтобы избавить его от лишнего стресса.
А в один прекрасный день матери и ее старшей дочери объявили, что им предстоит «прощальное» свидание — Кате подыскали «новых» родителей. Лайле дали понять, что отныне она своего ребенка больше не увидит, но ей разрешено посылать два раза в год поздравительные открытки. Адрес, куда поместили Катю, держится в строжайшем секрете.
Вот уже более года Лайла не видела свою младшую дочь и не знает, что с ней. Посольство Латвии неоднократно запрашивало британские соцслужбы о судьбе маленькой латвийской гражданки, но эти просьбы попросту игнорировались. На очередном суде в декабре прошлого года была отклонена просьба латвийского посольства и матери о передачи Кати Брице под юрисдикцию Латвии.
Ребенка решено передать в приемную британскую семью — новым родителям. Девочке будет оформлен новый паспорт, новое свидетельство о рождении, другие имя и фамилия, а также гражданство. Таковы жесткие реалии ювенальной юстиции Великобритании и некоторых других стран, о чем на свою беду знают далеко не все наши соотечественники, выезжающие на заработки за рубеж с детьми.
Пора рассказать, в чем же провинилась перед британской юстицией наша соотечественница, тем более, что она не собирается сдаваться и продолжает судиться, жаловаться и рассказывать о вопиющей несправедливости по отношению к ней и ее ребенку. И это, несмотря на «ордер молчания», в соответствии с которым родители изъятых детей не имеют права распространять и публиковать информацию о своем деле под угрозой реального тюремного заключения.
У Лайлы уже есть два судебных ордера, в любой момент ее могут арестовать за попытку вырваться вместе с ребенком из ювенальной ловушки, куда она попала, как кое-кто считает, по собственной вине. Но мать не боится потерять свободу, она боится навсегда потерять дочь.
А дело было так… До всех этих кошмаров Лайла и ее обе дочки уже более года, как жили в Лондоне, куда перебрались из Риги по финансовым причинам. Хотя было нелегко, на жизнь не жаловались. Лайла устроилась на работу в русскоязычную газету, что давало возможность отправлять свои статьи, не выходя из дома, в котором они снимали небольшую квартиру.
Старшая дочка — Майя быстро освоилась в чужой стране, и вскоре поступила в колледж, сейчас изучает психологию в университете. Когда маме надо было убегать по делам, Майя после занятий обычно сама сидела с Катюшей, к которой очень привязана и для которой, по сути, была второй мамой.
…Однажды директор ее срочно вызвал на работу, она попросила подругу посидеть с ребенком. Позвонив с дороги, та заверила, что будет через десять минут. Лайла решила рискнуть. Убедившись, что Катя безмятежно спит в кроватке, она выбежала из дома. А подруга попала в пробку…
В это время — бывает же такое ужасное стечение обстоятельств! — в квартиру, открыв дверь свои ключом, зашел хозяин квартиры, проверить, все ли там в порядке. (Соседи снизу ему дважды жаловались на слишком громкий детский топот наверху). Увидел в доме заплакавшего при его появлении двухлетнего ребенка, оставленного одного, он и вызвал полицию. В это время прибежала запыхавшаяся подруга, но стражи порядка уже одевали плачущую Катеньку, которую позже передали в руки местных социальных служб…
Да, мать виновата. Она поступила необдуманно, никто не спорит. Но, положа руку на сердце — кто из нас, одиноких работающих матерей, не имеющих бабушек-нянюшек, точно также не оставлял своих детей, чтобы сбегать в магазин за молоком? Или в аптеку — за лекарством? Разве мыслимо за такой проступок сразу забирать ребенка от матери? Обычной, нормальной, работающей матери? Почему не штраф, не предупреждение, не любое иное административное наказание?
В данном случае британская ювенальная юстиция, действуя, якобы в интересах ребенка, его же подвергла чудовищному психологическому стрессу, лишив маленькую девочку не только матери, но и любящей сестры, привычной домашней обстановки, возможности общаться на родном русском языке, расти в православной вере, в которой Катя была крещена. С мая 2013 года она не видела ни свою родную маму, ни свою сестру. Помнит ли их Катя, понимает ли она еще по-русски?..
Лайла фотографировала почти каждую встречу с дочкой, которую поначалу привозили ей в центр свиданий. С невыносимой болью глядя сейчас на эти фотовоспоминания, она описала в своем блоге каждый эпизод, возможно, пытаясь таким способом пережить его еще раз. «На фото слева — это Катя в 2011 г., в машине СС (социальные службы) после нашего свидания. Мы с Майей всегда сами усаживали ее в машину, проверяли ремни безопасности, обкладывали ее привезенными игрушками и подарками. Я всегда крестила дочь перед прощанием, обнимала и всегда повторяла, что она скоро вернется домой и что нет любви сильнее, чем любовь матери…
Всякий раз, когда я переступала порог этого полу-режимного заведения, напичканного камерами видео-наблюдения, у меня сдавливалось дыхание. Буквально на физическом уровне я могла ощутить сконцентрированное здесь горе. И всякий раз я вынуждена была справляться с ощущением нереальности и ужаса происходящего. Мне, матери, привозят на краткие свидания моего ребенка, которого держат, как заложника…
Мне диктуют, какой размер обуви лучше покупать моему ребенку, какую пищу приносить моему ребенку на свидания и какие темы обсуждать с моим ребенком. Одна из надзирательниц, родом из Нигерии, однажды попыталась запретить мне проверять школьную сумку с Катиными тетрадками и книжками, а также спрашивать у Кати о том, чем ее кормила накануне Патти — присматривающая за ней фостерная «профессионалка», и с кем она оставалась наедине в доме, когда Патти уезжала по делам.
И все это при том, что мы не в тюрьме, я не совершала никакого уголовного преступления, и моя дочь — не в вольере зоопарка! Весь режим дня подгонялся под образ жизни и нужды Патти, если та вдруг решала задержаться на два дня дольше у моря с опекаемыми детками, нас с Катей просто лишали наших драгоценных, на вес золота, свиданий. О чем никогда не предупреждали заранее…».
Ребенка привозили ей на свидания с матерью после учебного дня, уставшая маленькая девочка капризничала, приходилось ее успокаивать, уговаривать, иногда даже убаюкивать. Было и такое свидание, когда Лайла вынула свою спящую дочку из машины и та провела все полтора часа у нее на руках, так и не проснувшись. Малейший каприз издерганной девочки раздувался надзирателями до размеров вселенской катастрофы.
Все свои замечания они тщательно фиксировали в рапортах, наблюдая за Лайлой и ее ребенком даже в туалете. А ее законное возмущение расценивали как еще один пример неадекватности поведения вздорной мамаши.
Но основными обвинениями оставались следующие: мать слишком много уделяет внимания физическим ласкам — объятиям, поцелуям, часто ее любовь переходит все границы, ограничивая свободу ребенка. Проверяющие вменяли в вину матери и «повышенную степень опеки» — мать все время следует за дочерью, пытается все ей поправить и сделать все за нее.
А вот на возмущенные вопросы Лайлы, почему они привозят ребенка в зимнее время без шапки и шарфа, да к тому же еще в мокрых, сползающих и пахнущих мочой колготках, причем, явно не ее размера, ей лишь удивленно пожимали плечами. По словам наблюдающих, дети часто сами себя обливают водой из крана…
Никто не объяснил Лайле, почему ее дочка постоянно ходит в синяках и ссадинах, при этом никто не реагирует на жалобы ребенка о том, что ее бьют и обижают старшие дети в фостерной семье. Все ее вопросы и прошения тонули в ювенальных недрах СС, а саму Лайлу Брице в отчетах неизменно характеризовали как неадекватную скандальную мать, устраивающую крик из-за всякой ерунды.
И лишь однажды, как раз в то свидание, которое мать провела с уснувшим на ее руках ребенком, им попался порядочный супервайзер — инспектор. Он написал сердечный рапорт, в котором с уважением отметил, с какой нежностью и заботой мать оберегала сон своей дочери.
Вот как описала этот день сама Лайла: «Может быть, в течение тех бесценных девяноста минут, что мы были снова одним целым, я смогла передать Кате особенно ценную информацию. Мне так хотелось разбудить ее, чтобы говорить с ней, смотреть в ее глаза, говорить что-то важное, рассказать что-то нужное, покормить с ложечки ее любимым йогуртом, примерить новые платья и сапожки…
Я умирала, как хотела разбудить ее, чтобы обнимать и целовать, и читать с ней вместе какую-то книжку, и заплетать ей косички… Я даже не помню, о чем я тогда думала, на протяжении тех счастливых девяноста минут, прижимая мою девочку, самое мое драгоценное, к груди… Я помню только, что, как обычно, я начала плакать… Тихо, беззвучно, чтобы не потревожить Катю, плакать. Беззвучно плакать еще больнее, вы, наверно, знаете об этом… Катя в тот день спала очень крепко, слава Богу, она не могла видеть мои заплаканные глаза.
Когда время истекло, наш супервайзер показал на часы, я застегнула пуговицы на Катином пальто, надела шапку, прижала покрепче к себе и, сонную, донесла ее до машины надзирателя… В тот день Катя так и не увидела свою маму. Мне кажется, это было одним из самых значимых свиданий, я не могу писать "счастливых", потому что счастье и этот ад — понятия несовместимы».
Со своей стороны британские ювеналы из "Службы защиты детей" поначалу инкриминировали одинокой матери оставление ребенка без присмотра, затем по списку — чрезмерную ее концентрированность на работе, неспособность уделять дочери достаточно много внимания, а также отсутствие в квартире подходящих условий для проживания ребенка.
Эксперты подвергали сомнению психическое состояние матери и рекомендовали пройти курс психотерапии, что она в итоге сделала. Очень большие надежды мама возлагала на декабрьский суд 2014 г., на котором в качестве обозревателей — после личного обращения Л. Брице в канцелярию президента Латвии, принимали участие представители латвийской стороны. Такие же надежды лелеяли и сотни сторонников Лайлы из международной общественной организации «Ювенальная юстиция: защитим своих детей!»
В виртуальную группу поддержки этого сообщества на Фейсбуке входят, помимо прочих, и жертвы ювеналов, попавшие в аналогичную ситуацию — они также с замиранием сердца следили за слушанием этого дела, вернее, за сообщениями о нем в интернете. Заглянув в эти томительные часы на интернет-страничку, я совершенно зримо ощутила, как в самых разных уголках мира сотни женщин, матерей, бабушек, отцов и просто неравнодушных людей, держат кулаки за Лайлу и ее Катюшу. Я услышала, как они вместе молятся за благополучный исход дела. Казалось бы, еще чуть-чуть… и мы все запрыгаем от радости! Но пришлось заплакать.
Судебное заседание проходило как всегда в закрытом режиме. Помимо Лайлы, в нем принимали участие посол Латвии и юрист из латвийского минюста, но опять лишь в дозволенной судьей роли обозревателей. Латвийская сторона просила ювенальных судей об остановке процесса адопции (удочерения) гражданки Латвии Кати Брице и переводе судебного процесса под латвийскую юрисдикцию и на ее территорию.
Латвия также обратилась в суд с просьбой включить ее в состав участвующих в процессе юридических сторон. В свою очередь представители британских адоптеров настаивали в суде на выдаче им ордера на удочерение.
В числе аргументов был и такой: в случае расставания с новыми родителями, Катя опять получит большую психологическую травму. (Где были эти «заботливые» английские чиновники, когда малышку забирали у родной мамы и сестры, лишали их встреч и свиданий? Почему же тогда никто не заботился о гораздо большей травме, нанесенной маленькому беззащитному человечку?..)
Все прошения латвийской стороны судом были отклонены. Прошение британских адоптеров об удочерении Кати Брице было благосклонно принято к рассмотрению. Лайле отказали даже в праве на апелляцию. Именно после этого решения она и написала, что каждый проигранный суд для нее — это как маленькая смерть. Последний, декабрьский — смерть почти реальная. После которой ей пришлось себя собирать по кусочкам, чтобы восстановиться и вновь ринуться в бой за свое дитя…
Новым родителям (их имена, естественно, держатся в тайне) осталось пройти еще одно — финальное слушание, так называемое — празднование, где им в торжественной обстановке с цветами и шариками — будет выдан ордер на удочерение Кати Брице, с последующей заменой всех ее документов и всей ее предыдущей жизни. После этого слушания легальным способом ребенка вернуть будет практически невозможно. Такой вот официально узаконенный кинднэпинг по-британски…
Сейчас Лайла планирует подать прошение о подаче апелляции другому судье, у нее должны пройти встречи в Риге — в минюсте и канцелярии президента Латвии, которых она пытается убедить, чтобы Латвия направила Великобритании дипломатическую ноту. Вопрос решается.
Несколько сот неравнодушных рижан уже провели акцию в ее поддержку, отправив Рождественские открытки с таким же требованием президенту и министру иностранных дел Латвии, призывая их защитить своих граждан, попавших под британский ювенальный каток. Мать написала обращение Владыке латвийской православной церкви митрополиту Александру, умоляя не допустить похищения британскими властями православной русской гражданки Латвии Кати Брице, крещенной Елисавете.
На данном этапе ей готов помочь и британский парламентарий Джон Хемминг, защищающий родителей изъятых детей. Во многом благодаря его усилиям и огромному общественному резонансу недавно удалось вернуть родителям двух словацких мальчиков. На защиту своей соотечественницы встала и депутат Европарламента Татьяна Жданок, она уже немало сделала для привлечения внимания европейских дипломатов и чиновников к делу Брице и других жертв ювенальной юстиции. И сейчас тоже не собирается сдаваться.
Одной из удач, вдохновивших многих родителей, стало недавнее возвращение гражданке Латвии Елене Антоновой двух ее 9-летних детей, отобранных три года назад социальными службами Нидерландов по абсурдным основаниям — за то, что дома мать общалась с ними только на русском языке, и за то, что она может вернуться с детьми в Латвию, в то время как официальный отец близнецов, с которым их мать давно в разводе, проживает в Нидерландах.
Евродепутату пришлось напомнить ретивым чиновникам о Хартии фундаментальных прав Евросоюза, которая запрещает дискриминацию по признаку принадлежности к языковому меньшинству. По заключениям экспертов, длившаяся два с половиной года драма глубоко травмировала детей Е. Антоновой. Сейчас они, наконец, все вместе дома и безмерно счастливы…
Вот и Лайла ни на минуту не сомневается в своей победе. В первый день 2015 года на своей страничке она написала крупными буквами: «С Новым Годом,
Катя!!! Я люблю тебя!!! Я верну тебя!!!» Собрав всю волю в кулак, она помогает нашим соотечественникам, попавшим в аналогичную ситуацию, помогает им переводить с русского на английский необходимые документы, встречается с ними и с их детьми в центрах свиданий, дает очень важные и нужные советы, исходя из собственного полученного страшного опыта.
На днях ей позвонил папа четверых детей, попавших в зону внимания тамошних соцслужб, которому она посоветовала никого не слушать — а руки-в-ноги! — и без промедления вывозить семью из «благословенной Англии», как только к ним в дом стали наведываться ястребы из СС. И он послушал Лайлу, не посчитал ее не адекватной, как некоторые другие, и вовремя уехал на родину со всеми своими чадами. За рубежом родителей тут же обвинили в похищении собственных детей! А папа — дома и в безопасности — плачет от радости и ставит свечки за здравие своей спасительницы с горьким жизненным опытом…
Дополнено 1 августа 2015 года.
Горестное письмо Лайлы, опубликованное на ее страничке в Фейсбуке в пятницу вечером, повергло в шок сотни участников из группы ее поддержки. Многие просто не могли сдержать слезы и эмоции. Ребенка отобрали не только у матери, его отобрали у каждой из нас, кто все эти 5 лет с огромной тревогой следил за делом гражданки Латвии. Ребенка отобрали у Латвии и отказались его вернуть, несмотря на убедительные просьбы со стороны наших властей. Иначе как пощечину я это расценить не могу.
И сейчас нам всем очень важно знать — что сделает наша страна, чтобы защитить своих граждан и собственное достоинство? Просто утрется и молча отойдет в сторону? Или пойдет в Страсбургский суд, как это недавно сделала Чехия, вырвав своих детей у британских ювеналов?
Два года ни мать, которую, к слову, никто не лишал родительских прав! — ни латвийское посольство ничего не знают о месте нахождения ребенка. Еще раз напоминаю: Катя Брице, семи лет от роду — гражданка Латвии. Неизвестно, в каких она содержится условиях, все ли у нее в порядке со здоровьем. Да и вообще — жива ли она?! Хотя бы на эти вопросы Латвия должна добиться внятного ответа от британцев. Иначе я просто не понимаю, за что мы должны платить налоги этой стране?
От имени группы поддержки Л. Брице я убедительно прошу посла Латвии в Великобритании в течение месяца установить местонахождение Кати Брице и добиться встречи с ней.
Алла Березовская,
Член Союза журналистов Латвии
Источник
Поддержать РОО «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЦЕНТР ПО ЗАЩИТЕ ТРАДИЦИОННЫХ СЕМЕЙНЫХ ЦЕННОСТЕЙ «ИВАН ЧАЙ»