Случай этот известен многим. Он давно уже стал достоянием широкой общественности и наглядной иллюстрацией к так называемому закону «о шлепках». На федеральном, если не сказать международном, уровне его обсуждали в эфире телекомпании «Мир» — ток-шоу «Слово за слово», на региональном — в местных газетах и новостных репортажах по ТВ. 

Редакторы ток-шоу Андрея Малахова «Пусть говорят» надеялись пригласить героев тульской истории в свою студию, но согласия от ее действующих лиц не получили. 

Анна Юрьевна Кузнецова, уполномоченный по правам детей при президенте, по просьбе автора этих строк комментировала этот случай, не говоря уже о местных чиновниках и общественниках; на площади Искусств в Туле провели даже митинг. 

Молчание хранили и хранят только органы опеки, говорить мол не разрешено начальством.

Во вторник, 22 ноября, точку в этом деле поставил суд. С его решением можно соглашаться или не соглашаться, закон позволяет опротестовывать решение суда; наша задача — разобраться. Разобраться в законодательной коллизии, авторы которой в самый разгар судебного процесса неожиданно для всех осознали: органы опеки злоупотребляют законом «о шлепках».

Синяк, физрук и СРЦ

Чуть больше года назад одиннадцатилетняя Саша Т. подошла к учителю физкультуры в одной из тульских школ и пожаловалась на головную боль. Физрук поинтересовался в чем причина, девочка ответила: «ударил младший брат». На лбу ребенка преподавать разглядел небольшой синяк. О произошедшем проинформировали социального педагога. История стала известна директору. Мать девочки вызвали в школу, позвонили отцу в Ставрополь. Утро этого дня станет последним, когда мама и дочь проживали вместе.

Кристина Естехина, мама Саши Т., которой к тому моменту позвонил уже и отец, примчалась в школу. 

«Где мой ребенок, что с ним случилось?» — спросила она. На что услышала: «Вас обвиняют в нанесении побоев дочери». 

Увидеться с ребенком Кристина сможет только через семь часов. До этого времени ей будут разъяснять «какая она мать». Приедут сотрудники ПДН, опеки, полиции. Все закончится вызовом Естехиной "Скорой помощи", а дочке Саше - машины из социально-реабилитационного центра (сиротского приюта - новое название. Ред.), в котором затем ей придется провести почти четыре месяца. 

Из тульского СРЦ девочку заберет отец, вынужденный увезти свою дочь в Ставрополь, с мамой проживать ей категорически запретят.

За истерику в психушку

Пока девочка находилась фактически в детдоме, маму забрали в психушку. Решили проверить ее дееспособность; не больна ли она шизофренией. Основание — истерика в кабинете директора школы, когда мать обвинили в избиении дочери. 

Наверное, другой бы родитель бровью не пошевелил, когда забирают его ребенка. А тут… Слезы, крики, сплошной неадекват. 

А как иначе объяснить логику суда? В общем, назначили судебно-психиатрическую экспертизу. Целый месяц Естехина провела в психбольнице. В итоге специалисты признали ее психически здоровой, не нуждающейся в психиатрической помощи.

Мама меня не била

Мнение одиннадцатилетнего ребенка мало интересует взрослых дядей и тетей из дознания, опеки, ПДН. Но быть разлученной с мамой, знать о том, что она находится в психиатрической больнице Саша Т. больше не могла. С помощью примитивного фотоаппарата девочка записала видеообращение, которое разместила в интернете. Так тульский случай стал достоянием общественности.

— Мама меня не била, мама ни в чем не виновата, — заявил ребенок, желающий жить в семье, а не в СРЦ (сиротском приюте - Ред.).

В это время отец Саши Юрий Табачный бегал по Ставрополю, собирая все необходимые документы. Иначе социально-реабилитационный центр дочь не возвращал. Только справку об отсутствии судимости пришлось ждать с месяц, не говоря уже о других документах.

Опека, которая в «отцы» годится

Дело шло к суду над Естехиной. Вменяемая статья - статья 116 часть 1 УК РФ «Побои». Бывший муж Кристины Юрий Табачный много раз заявлял: «при мне мать свою дочку не била». В то, что «автором» синяка является Кристина он не верит до сих пор. Поэтому, сразу же написал заявление о прекращении дела по примирению сторон. И что же? Отказали! 

Больше того, уже совсем не вероятное: отцу, чье родительские права никогда и никем не исправились, полноправному и единственному (пока в отношении матери идет судебное разбирательство) представителю ребенка право представлять интересы своей дочери в суде не дали.

— На каком основании мне не дают возможность представлять интересы ребенка? — спрашивает отец. — В чем мой интерес? Я всего лишь попросил прекратить это дело. За это меня попросту вывели из состава представителей и сделали свидетелем. Все что я рассказывал дознанию, следствию и суду было им не интересно. Кроме того, мне пообещали, если я буду допускать контакт ребенка с мамой, на меня тоже заведут уголовное дело.

В результате интересы Саши Т., утверждавшей в суде, что мать ее не била, представлял юрисконсульт опеки, утверждавший, что мама дочку била. 

Вот такая подневольная «защита прав несовершеннолетних».

Наличие синяка дает право судить

Суд длился почти три месяца. Завершился он на днях и не в пользу обвиняемой. Впрочем, другого никто и не ожидал.

— Наличие синяка дает право судить, — объясняет Юрий Табачный. — Оправдаться невозможно.

Естехина К. В. признана виновной в нанесение побоев, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий в отношении своей дочери Александры Т. 

Мерой наказания избран штраф в размере 30 000 руб. 

Добавляйте сюда уголовную судимость — это на всю жизнь, но и прочие последствия о которых даже не хочется думать, ведь Кристина воспитывает еще малолетнего ребенка.

Сама Естехина и ее адвокат воздерживаются пока от комментариев, но то, что решение суда они будут опротестовывать известно точно.

То ли не предвидели, то ли поспешили

— оправдываются законодатели. 

Ведь такое судилище без права примирения сторон стало возможным только благодаря поправкам в Уголовный кодекс РФ, которые утвердила Государственная Дума летом текущего года. Автор закона «о шлепках», депутат Павел Крашенинников, заявил на днях: статья 116 используется органами опеки «для злоупотреблений». 

Его коллега — руководитель фракции ЕР Владимир Васильев — согласен, второпях: «Закон был принят в конце сессии, мы недостаточно проработали тогда с обществом… здесь есть над чем задуматься».

Депутаты Государственной Думы Ольга Баталина и Ольга Окунева, а также сенаторы Галина Карелова и Зинаида Драгункина (первым депутатом, кто забил тревогу и предложил изменить закон была Елена Мизулина.- Ред.) внесли на рассмотрение нижней палаты парламента законопроект, предлагающий исключение пункта про «близких лиц» из текущей редакции статьи 116 УК РФ.

— У людей вызывало объективное недоумение, почему конфликты внутри семьи, нанесение побоев в отношении родственников, является преступлением, — заявила Ольга Баталина.

Ювенальная юстиция?

Вообще-то, на Западе, коллизия, возникшая в результате поправок Крашенинникова, именуется ювенальной юстицией. Там активно практикуется изъятие детей из семей и суды над родителями — все это под видом защиты прав несовершеннолетних. У нас пока сие отнесено к разряду «злоупотреблений». Но много ли их по стране? Ответ прозвучал из уст Марии Мамиконян — председателя Общероссийской общественной организации защиты семьи «Родительское всероссийское сопротивление»:

— На вопрос, есть ли у нас ювенальная юстиция, приходится ответить утвердительно. Официально ее как бы нет, однако последние два года органы опеки и ПДН фактически действуют по неким инструкциям (насколько я знаю, их производит и рассылает через Минтруда «Фонд защиты детей в трудной жизненной ситуации») и в соответствии с Регламентом межведомственного взаимодействия. 

Там уже прописаны абсолютно ювенальные подходы. Причем, в это самое «взаимодействие» активно вовлекают учителей, воспитателей детских садов, врачей и медсестер — они обязаны сообщать обо всех «подозрительных» деталях. 

Например, о синяках. А какие дети растут без синяков и ссадин? Тем не менее, в детсадах теперь обязателен утренний осмотр ребенка. 

И к нам в РВС все чаще обращаются родители, которых заподозрили в нанесении синяков. Педагоги предпочитают перестраховаться — пусть, дескать, опека разбирается. 

Приезжает бригада этого самого «межведомственного взаимодействия» и увозит ребенка в приют. Как там пойдет разбирательство — бог знает. 

Но приют заинтересован в социальных сиротах (подушевое финансирование) и имеет возможность морально надавить на ребенка. И опека заинтересована, и НКО, которые получают гранты под работу с «социально неблагополучными». Вот только до реально неблагополучных семей эта помощь не больно-то доходит. 

Оказывается, выгоднее передавать детей в «замещающие семьи». К сожалению, это быстро распространяющаяся практика: под разговоры об интересах ребенка, его изымают из семьи, нанося этим огромную травму. Случай Кристины — далеко не единственный. 

Сейчас — после принятия «закона о шлепках» — случаи оговоров и доносов на семьи участились. И если новая Госдума не найдет способа исправить то, что сделала предыдущая, можно будет говорить об узаконивании в России ювенальной юстиции.

Сергей ТИМОФЕЕВ

Муниципальный депутат
Тульская область, Кимовский муниципальный район, г Кимовск

ДЛЯ СПРАВКИ: 

Ювенальная юстиция - в широком смысле это это совокупность правовых механизмов (медико-социальных, психолого-педагогических и реабилитационных и др. процедур и программ), предназначенных для обеспечения защиты прав, свобод и законных интересов детей, реализуемых системой государственных и негосударственных органов, учреждений и организаций.

В данном конкретном случае ювенальную юстицию представляли 1. социальный педагог в школе 2. полиция по делам несовершеннолетних 3. орган опеки и попечительства 4. социально-реабилитационный центр  (так переименован сиротский приют) 5. суд. В систему также включены психиатрические медучреждения, куда уже обычно помещают матерей, сопротивляющихся изъятию своих детей.