Психологи - новые каратели семьи?
30.08.2014
В конце июня 2014 года в Государственную Думу был внесен проект закона «О психологической помощи населению РФ», очень противоречивый, нарушающий свободу личности и попирающий человеческое достоинство. Содрогнулись даже либералы и в один голос закричали о том, что этот законопроект недопустим и это – ювенальная юстиция в чистом виде.
Законопроект разрешает странным организациям оказывать любому ребенку психологическую помощь без согласия родителей, воздействовать на ребенка, проводить разные манипуляции, проводить опросы, анкетирования, проводить мониторинг (!) семьи.
Один из авторов законопроекта – глава Национальной родительской ассоциации депутат Л.Швецова, еще один автор – депутат С.Мурзабаева, недавно предложившая законопроект о принудительной стерилизации несовершеннолетних и недееспособных без согласия их законных представителей.
Чтобы обсудить этот законопроект, Татьяна Львовна Шишова, член Центрального совета Ассоциации родительских комитетов и сообществ, общественный деятель, писатель, специально встретилась в эфире «Народного радио» с экспертом - известным детским психиатром, врачом высшей категории Татьяной Александровной Крылатовой.
Т.Л.Шишова: Здравствуйте дорогие радиослушатели! В эфире наша программа «Родители и дети». Внимание всех сейчас приковано к Украине, где события меняются с быстротой молнии. Но как бы не получилось так, что вникая в происходящее за тысячу километров от нас, мы упустим из виду опасности, которые подстерегают нас гораздо ближе, фактически за углом. Начинается осень скоро, и депутаты снова будут принимать законы, которые непосредственно повлияют на нашу жизнь. Для разговора о некоторых таких законах я сегодня пригласила в студию Татьяну Александровну Крылатову . Это детский психиатр с очень большим стажем и опытом работы, член Общественного совета по защите семьи и традиционных семейных ценностей при Уполномоченном по правам ребенка при Президенте Российской Федерации.
Здравствуйте Татьяна Александровна!
Т.А.Крылатова: Здравствуйте! Шишова: Наверно, может возникнуть вопрос, почему психиатр будет говорить о каких-то законах. Поэтому давайте сразу скажем, как называется тот закон, который мы собираемся обсуждать, и многое станет тогда понятно.
Крылатова: Мы говорим о Федеральном «Законе о психологической помощи населению в Российском Федерации». Это проект закона. Он вносится депутатами Государственной Думы, достаточно известными – Швецовой, Белых, Мурзабаевой, Мануйловой, Терешковой, Шайденко, Липатовым, Кузиным, Журовой и членами Совета Федерации Драгункиной и Кононовой.
Но прежде, чем обсуждать этот проект и те вопросы, которые возникли после его прочтения, мне бы все-таки хотелось вернуться к событиям на Украине, ведь то, что мы видим на Украине - это такой большой психоз, где все против всех. Это чрезвычайно страшная ситуация, которая развернулась благодаря тому, что были расшатаны сами основы бытия несчастных украинцев. Как же это произошло? В том числе и за счет того, что были попраны их права, их безопасность, по большому счету, и их достоинство. И этому способствовали, в том числе и непродуманные законы.
Эти законы они, в основном, получали с Запада. Так же как на сегодняшний момент продолжают получать и наши законотворцы, может быть, даже не осознавая, что это происходит именно так. И их деятельность иногда удивляет какой-то инертностью и недостаточным пониманием вопроса.
Мы видим, как наш Президент буквально бьется за то, чтобы отстоять достоинство нашего государства, отстоять достоинство его граждан, не только граждан российского государства, но и граждан всего мира. То есть, он старается соблюсти законы, которые способствуют защите психического здоровья и нашего населения, и сохранение психического достоинства в мире. Мы видим, как он к этому относится серьезно, как внимательно и деликатно он представляет свои проекты и свои мысли по этим всем вопросам.
Шишова: Но с другой стороны, ведь закон, который мы сейчас обсуждаем, называется «О психологической помощи населению». Он же не называется «Как расшатать психическое здоровье». Депутаты, наверное, думают, что закон направлен на то, чтобы урегулировать вопрос психологической помощи, помочь людям. Что же здесь плохого?
Крылатова: Мы уже сталкивались с подобными документами. В них всегда просматривается некая эклектика: существуют какие-то правильные фрагменты, которые, так сказать, укладываются в логику события. Но появляются и пункты, которые несут в себе совсем другую идеологию.
Когда мы начинаем читать этот федеральный закон о психологической помощи, то первое, что бросается в глаза, буквально на первой странице, это полное противоречие самой идее психологической помощи. Первая глава, вторая статья: «Права и обязанности граждан и отдельных групп населения в сфере оказания психологической помощи».
Поясняю: когда человеку оказывают психологическую помощь, у него никаких обязанностей по отношению к тем, кто оказывает помощь, нет. Помощь заключается именно в том, что она должна быть принята этим человеком добровольно и без всяких условий. В другом случае это не помощь, а нечто другое.
Шишова: Ближе к насилию получается.
Крылатова: Да, когда мы рассматриваем этот закон более пристально, то мы видим в нем очень много противоречий и откровенно насильственных идей. В народе их называют ювенальными идеями, и они, эти ювенальные идеи, никак не могут быть психологической помощью ни по отношению к ребенку, ни по отношению к семье, ни по отношению к обществу и даже государству. Особенно это просматривается в третьей статье девятой главы. Очень интересно, что он только недавно появился, этот проект, а уже в интернете существуют отклики на него, довольно яростные.
Причем удивительно, что эти отклики от людей, от которых, в общем то, мы не ожидали, с таким хорошим либеральным нутром, и они просто криком кричат: «Смотрите, вы бьетесь против ювенальной юстиции, а этот федеральный закон – чистый воды ювенальная юстиция»! Мало того, они уже начали подписи против этого закона.
Шишова: А что за пункт такой страшный? Скажите нам, в чем его опасность?
Крылатова: Эта статья закона легализует оказание психологической помощи детям без согласия их родителей или опекунов в ряде случаев. Например, при жестоком отношении к ребенку в семье. Как мы говорили многократно, никаких критериев жестокого обращения не существует. То есть, это настолько размытое понятие, когда можно к любому синяку или к любому какому-то окрику применить эти санкции.
В такой ситуации какие-то психологи смогут без согласования с родителями и замещающими лицами, воздействовать на ребенка, проводить с ним различные манипуляции, исследования, в том числе, мониторить семью. Мы с этим сталкивались уже при рассмотрении законопроекта о социальном патронате и правил, которые существуют при подобном обследовании и мониторинге семьи, когда можно использовать различные рисуночные тесты, опросники с тем, чтобы выяснить, как себя ведут родители, какие у них привычки, что они делают и так далее.
То есть, здесь поле деятельности очень широкое, можно как угодно проводить любой мониторинг.
Шишова: Насколько я понимаю, этот законопроект даст возможность психологам уже на законных основаниях без ведома родителей проводить какие-то тестирования и затем делать выводы?
Предположим, устраивать в садиках конкурс рисунков «Моя семья», а потом анализировать эти рисунки и делать выводы. Вот ребеночек нарисовал маму так-то, папу так-то, таким-то цветом, кого-то не нарисовал, кого-то ближе к себе нарисовал, кого-то дальше. Поэтому, может быть, тут есть основания думать о том, что есть насилие в семье или эмоциональное неприятие ребенка и так далее.
Дальше семья попадает под подозрение, и ей предлагают те самые психологические услуги, от которых она не сможет отказаться. Раз в законе обозначены не только права, но и обязанности получателей психологической помощи, значит, эта семья будет обязана эту помощь принимать.
Хотя, может быть, она будет совершенно не согласна с мнением психолога и вообще с самим фактом его появления в доме. Правильно?
Крылатова: В принципе, так и будет, если этот закон примут. Парадокс заключается еще и в том, что в нашей стране разрушается выверенная система государственной медико-психологической реабилитации семьи и детей, которая существовала много лет, а все действо выводится на уровень неких психологических служб, которые должны формироваться на основе неких частных содружеств, имеющих внутреннюю, собственную регуляцию, и материальную, и методологическую.
Шишова: Пожалуйста, поясните. Что означает, что психологи по этому закону должны действовать на основе каких-то содружеств? Что в этом плохого? В конце концов, есть разные общественные организации, в чем проблема?
Крылатова: Общественные организации не подразумевают воздействия на население с целью мониторинга и диктата. Общественные организации могут наблюдать, высказывать свои какие-то соображения, но не более того. Здесь мы имеем совершенно другой момент.
В начале обсуждения я недаром обратила внимание на пункт об обязанностях граждан при получении психологической помощи. То есть, когда возникает содружество, которое начинает так активно и жестко влиять на семью, это достаточно опасная ситуация, чреватая подавлением и разбалансировкой психического состояния человека, а также общества и государства в целом.
Шишова: То есть, если этот закон войдет в силу, то психологом сможет работать только человек, имеющий психологическое образование, который будет членом некой профессиональной общественной (частной) организации? У нее должны существовать какие-то правила приема в эту организацию и, вероятно, определенные правила работы. Те, кто не войдут в эту ассоциацию, работать психологами не смогут. Так?
Крылатова: В самом проекте это прописано не очень четко. Там как будто бы (это надо, чтобы юристы как следует, посмотрели, я не юрист и могу не заметить каких-то нюансов) есть возможность психологам работать вне этой организации, если они работают в государственных структурах.
Но в эти организации заложены механизмы привлекательности, а именно определенные условия, поощрения, и просто работать в таком консенсусе, в такой множественности проще, ответственности поменьше. То есть в этом есть некая привлекательность может быть для не очень сформированных психологов, специалистов, которые не имеют еще достаточного опыта, достаточного представления о профессии.
Конечно, туда будет вовлекаться молодежь, которая тоже активно готовится по новым лекалам, которые тоже имеют, к сожалению, в ряде случаев ювенальные вещи. Понятно, что это сообщество, если оно будет разрастаться и решать задачи такого давления, то оно может быть очень опасно.
Шишова: У нас есть закон о психиатрии. Насколько я знаю, психиатр не имеет права, если мы говорим о детях, осматривать ребенка без согласия родителей, хотя психиатрические вопросы - это более серьезно. И занимаются ими врачи, а не психологи. То есть, квалификация, образование у них гораздо более серьезные.
И, тем не менее, здесь есть какие-то ограничения. Выходит, что по закону о психологической помощи психологи получат гораздо большую власть и доступ к детям и к семье?
Крылатова: Да, действительно.
Шишова: Хотелось бы провести какое-то сравнение с законом о психиатрии.
Крылатова: Во-первых, если уж зашел разговор о психиатрии, то необходимо упомянуть, что психиатрия - относительно молодая медицинская специальность. А психология - еще более молодое образование…
Шишова: И субъективное.
Крылатова: И субъективное, да. Тем не менее, психиатрия затрагивает глубокие механизмы в человеке, занимаясь его психическим здоровьем. Она прошла за последние 20-25 лет очень большую трансформацию в своем сознании. Поначалу была эйфория, потому что психически больные – это тяжелейшая болезнь, которая нарушает социальную адаптацию, которая мучает окружающих и так далее.
Раньше, до развития психиатрии, это были люди, которые находились в домах презрения, тяжело им было. Но потом начали лечить, и вроде стало легче. Больные люди стали больше находиться в социуме, но, тем не менее, поведение их бывало не всегда обычным для данного общества. Поэтому начали их ограничивать, может быть, даже в большей степени, чем это требовалось для того, чтобы человек поправился.
Еще раз скажу, что такое вообще психическая болезнь. На какой основе она формируется? На основе страха смерти, на основе страха физического и духовного разрушения, попрания человеческого достоинства. Ничего другого в психической болезни нет. Все остальное - то, что мы видим на поверхности – это симптомы защиты человеческого ядра. Она неадекватная, болезненная, но, тем не менее, так это происходит.
Когда психиатры стали больше понимать, что человек - не машина и им нельзя манипулировать, сформировалось правозащитное движение, которое очень активно воздействовало на выработку новых документов, в том числе на «Закон о психиатрической помощи», который был принят 2 июля 1992 года с учетом больших прав душевнобольных.
Действительно, это было необходимо, хотя сначала мне самой казалось, что этот закон слишком либеральный и затрудняет работу психиатра, иногда даже снижает оперативность помощи психически больному. Но, как показывает жизнь в сегодняшних реалиях, люди, которые работали над этим законом, предвидели то, что может произойти в дальнейшем и заложили в него довольно серьезные вещи. Прежде всего, добровольность обращения за психологической помощью.
Надо сказать, что есть некие ограничения этой добровольности, но они очень регламентированы. На сегодняшний момент для того, чтобы решить вопрос помещения человека в психиатрическую больницу, активно привлекаются судебные органы. Это существенно сдвигает баланс в сторону защиты прав пациентов.
Конечно, бывают и злоупотребления, нарушения этих прав, особенно в плане имущественных злоупотреблений. Имущественные злоупотребления всегда существуют, когда человек бесправен.
Поэтому в 2011 году усилили норму, защищающую пациентов от имущественных злоупотреблений. Теперь оценка дееспособности пациента проводится в условиях еще в большей защищенности: созывается большая комиссия, предусмотрено больше судебных воздействий и так далее. То есть здесь все проработано очень-очень внимательно.
Надо сказать, что в психиатрии никаких содружеств, сообществ, образований такого рода, которые нам предлагаются в «Законе о психологической помощи», не присутствует. Мало того, отдельной статьей прописано, что это недопустимо. Всегда должен быть люфт для индивидуальной точки зрения доктора, который лечит больного, и он имеет право отстаивать это в суде, в консилиуме и где угодно. Все это совершенно по другой кальке сформировано.
Шишова: Я сейчас посмотрела законопроект о саморегулируемых организациях психологов. В тексте говорится, что должен быть составлен единый реестр этих психологов в рамках всероссийского объединения саморегулируемых организаций психологов, и контроль за деятельностью этих организаций будет возложен на это всероссийское объединение.
То есть, если представить себе, что эти организации принимают ювенальную идеологию: запрет родительских наказаний, приоритет прав ребенка, поощрение «сексуального развития» ребенка и тому подобные западные подходы, а контроль за местными организациями будет поручен таким же, грубо говоря, ювенальщикам, которые займут места во всероссийском объединении, то получится, что рука руку моет.
И люди с другими представлениями о жизни, которые будут стоять на традиционных, в частности, православных представлениях о роли семьи, о морали и нравственности, окажутся за бортом, поскольку не будут разделять эти представления. И уже по закону они будут считаться непрофессионалами, которые не имеют возможности работать.
Я вот так себе это представляю.
Крылатова: Скорее всего, такие тенденции действительно прописаны в законе и они будут нарастать, потому как сообщество само по себе укрепляется, начинает расширять свою деятельность. И если в такое сообщество заложена неправильная идеология, то тем более будут скрываться какие-то негативные моменты и ужесточаться позиции по отношению к тем лицам, к кому этот закон будет прикладываться.
Это однозначно.
Я очень уважаю своих коллег-психологов, которые бывают очень самоотверженными, порой работают в горячих точках, с тяжелыми ситуациями. Но в то же время в реабилитационных системах, которые предлагаются и широко применяются организациями, занимающимися психологической помощью, существует очень большая эклектика.
Нередко применяются методики оккультного типа, по типу семейных расстановок. Мы столкнулись и были возмущены тем фактом, что некоторые медицинские психологические приемы, которые аккуратно использовались в очень ограниченном варианте, по типу холдинг-терапии нашими психологами, клиницистами в работе с детьми, больными аутизмом, были превращены в какие-то инструменты насилия над нормальными детьми-сиротами.
Шишова: Я поясню немного для наших слушателей: речь идет о таких жестких насильственных методиках, как так называемая «терапия привязанности», которая пропагандируется в нашей стране американцами.
На ребенка в прямом смысле наваливаются приемные родители, якобы для того, чтобы у него, таким образом, сформировалась привязанность к новому родителю.
В Америке эта методика применяется к сиротам, усыновленным из других стран. Даже есть случаи, когда ребенок задыхался и умирал, потому что на нем несколько человек сидели или лежали, удерживая его и таким образом якобы развивая у него чувство любви к новым родителям.
Были такие скандальные истории в Америке. Тех «терапевтов», которые этим занимались, подвергали уголовному наказанию, но эта методика, тем не менее, живет и процветает.
А что такое «расстановки по Хеллингеру», очень популярная сейчас методика, проникающая в том числе и в православную среду, Татьяна Александровна нам сейчас расскажет. Хочу напомнить, что передача идет в прямом эфире, телефон прямого эфира (495)6290873, у нас в гостях детский психиатр Татьяна Александровна Крылатова.
Мы обсуждаем законопроект о психологической помощи населению в Российской Федерации, который таит в себе много, как уже понятно из обсуждения, опасностей, о которых, может быть, даже часть депутатов, которые числятся авторами этого законопроекта, не подозревают, потому что они сами не психологи, и не все между строк бывает понятно.
Татьяна Александровна, пока у нас нет звонков, давайте расскажем, что же такое психотерапия путем расстановок, метод расстановок по Хеллингеру. Что это такое?
Крылатова: Прежде всего, я хотела бы подчеркнуть, что эта методика уходит вглубь человеческой истории, вглубь семейной истории. Человек где-то оскорблен, где-то получил какую-то травму, и эта травма может быть осуществлена, в том числе и предками.
Эту травму надо прочувствовать, найти, в нее надо погрузиться и осуществить катарсис, прощение по отношению к своим предкам. И мы тут сталкиваемся с очень определенной ситуацией религиозной, я бы сказала хамского плана. То есть мы погружаемся в грехи наших предков.
Шишова: Их там обсуждают, да? Это групповая методика?
Крылатова: Это групповая методика.
Шишова: То есть собирается какая-то группа людей…
Крылатова: И как бы играют в бабушку, дедушку и так далее. Через этих посторонних людей происходит такой катарсис, такая проработка, такое открытие сакральных вещей. И якобы эта проработка приводит к тому, что человек прощает, забывает свои обиды, ему становится от этого лучше, он поправляется и так далее.
На мой взгляд, это совсем не православная методика, и я бы сказала, если брать библейские истины, все-таки это хамская методика.
Шишова: Ну да, потому что тут есть и осуждение предков, и прилюдное обнажение наготы, в метафорическом плане. Вещи, которые с чужими людьми не обсуждаются и не осуждаются. Кроме того, откуда знают эти люди, что им надо говорить за бабушку, за дедушку?
Крылатова: Происходит такой совместный спиритизм, скажем так.
Шишова: То есть они как бы получают некие сигналы, что им надо говорить, они настраиваются на некую волну?
Крылатова: В какой-то степени так. Есть еще некоторые приемы, но основная суть это то, о чем мы говорим. Поэтому современная психология, которая активно используется подобными инструментами, вызывает отторжение. Нам, как клиницистам, это никак не нравится.
Мы понимаем, что манипулировать человеческим сознанием очень опасно, и какой-то сиюминутный эффект облегчения потом нивелируется разрывом связей внутри семьи, разводами и так далее. Откат бывает достаточно тяжелым.
Шишова: У нас звонок. Алло?
Радиослушатель: Можно сказать словечко?
Шишова: Да, пожалуйста, слушаем Вас. Радиослушатель: Вы назвали, вернее, они назвали этот «Закон о психологической помощи»…
Шишова: Да.
Радиослушатель: Мне кажется, это закон о психологической агрессии против семей, это война, объявляемая семье и детству. Еще меня всегда поражает, что в этих законах ювенальных авторством страдают, именно страдают, я считаю их больными, женщины. Вот вы перечислили этих «авторов», так вот из десяти человек восемь - женщины.
Они же все специализируются просто на развязывании агрессии и войны против семьи. Что нам, вооружаться? У нас больше нет других способов. Трудно даже слушать это, не говоря уже о том, чтобы воспринимать это более или менее правильно, и не противодействовать этому активно.
Шишова: Спасибо большое. Действительно, это очень тяжело слушать, но приходится, потому что если мы не будем слушать и не будем дальше пытаться этому противодействовать, то это все войдет в нашу жизнь.
Я хочу рассказать, как действует психологическая помощь за границей, например в Дании. Рассказала мне одна женщина, которая уехала туда.
В Дании существует ювенальная юстиция. Может, она там как-то по-другому называется, но вся эта система, которую к нам так упорно тащат, там простроена. У женщины двое детишек. Младшему было 6 лет, когда они уехали. Он, естественно, по-датски пока еще не говорил. Она занималась очень хорошо этими детьми, устроила мальчика в какую-то балетную студию. Он чувствовал там себя довольно растерянно, потому что очень плохо понимал язык. В какой-то момент дети пошли куда-то, а он не понял, что куда-то надо идти, сидел и плакал.
Вместо того чтобы объяснить ему, поддержать его и так далее, педагоги сообщили в определенные органы. В Дании очень большое значение имеют местные органы самоуправления, они называются коммуны, от них во многом зависит жизнь людей. Они дали туда сигнал, что мальчик неадекватно себя ведет, плачет, вероятно, в семье к нему применяется насилие, и коммуна прислала психолога. Этот психолог стал регулярно приходить к этой маме в дом.
Поначалу она восприняла это как странную шутку, позвонила своей приятельнице, местной журналистке, которую знала, как очень свободолюбивую женщину.
Смеясь, рассказала ей: «Представляешь, такая странная история! Меня на комиссию вызвали, про какого-то психолога говорят. Я думаю, зачем туда вообще ходить? Что они прицепились ко мне?»
Но свободолюбивая журналистка вдруг затряслась от страха и закричала по телефону: «Выполняй все их требования, делай все, что они тебе скажут, чуть ли не лижи им ботинки, потому что иначе у тебя отнимут обоих детей».
Сначала мать не поверила, но потом все стало так закручиваться, что она поняла серьезность ситуации. Психолог стал к ней приходить два-три раза в неделю, сидел по нескольку часов, наблюдал, давал какие-то советы и рекомендации. Она вынуждена была со всем соглашаться. Причем вел он себя, по ее словам, очень глупо. Советы, которые ей давал, сильно отличались от того, что она думала по поводу воспитания своих детей. И отличались не в лучшую сторону.
Но она была вынуждена с ним соглашаться, потчевать его, поить чаем, потому что знала, что после каждого такого визита он напишет отчет. Если там будет хоть что-то сказано против нее, то дальше ребенка могут отнять на реабилитацию, поместить в реабилитационный центр.
Вполне возможно, что больше она и младшего, и старшего ребенка не увидит у себя дома, а будет с ними встречаться - и то, считать это благом! - в присутствии посторонних людей в определенные часы.
То есть фактически она лишится возможности жить с детьми и их воспитывать.
Вот роль психологов в западных странах. В Америке психологи имеют огромное влияние именно потому, что там тоже есть ювенальная защита детей и помощь, предполагающая обязанности граждан по отношению к психологам.
Поэтому мы обязательно должны вникать в то, что нам предлагают и этому противодействовать. Иначе жизнь любого из нас может превратиться вот в такой кошмар. Какая-то молоденькая девочка, закончив институт и имея определенные методички, - а они уже есть, такие методички, по которым рекомендуют выявлять насилие в семье - будет приходить в дом, куда ее на самом деле не приглашали, и диктовать, как жить. И уже никуда не денешься, потому что иначе детишек отнимут.
Татьяна Александровна, вы сказали про оккультизм. Наверно элементы оккультизма есть не только в методе семейных расстановок, но и в каких-то других психологических методиках?
Крылатова: Их масса. Но в данном случае я не буду, наверно, на этом заострять внимание, потому что сейчас очень много всяких методик. Ряд из них полезные, но в большей степени они применяются неправильно, поскольку, может быть, не хватает опыта и квалификации у молодых специалистов, но дело не в этом. Дело в том, как это будет применяться в насильственном варианте. Какие методы реабилитации, какие методы помощи? В общем, это очень серьезный вопрос, который, безусловно, нас очень беспокоит. Тем более, что мы, врачи-психитры, имеем жесткую позицию по социальному патронату. Мы неоднократно выступали, предупреждая об опасности его ввведения…
Шишова: Соцпатронат сейчас включили в закон о соцуслугах?
Крылатова: Да, в закон о соцуслугах. А теперь к нему подтаскивают закон о психологической помощи. Все это находится в коконе самоорганизующихся систем, по сути частных организаций, в сочетании с какими-то государственными структурами.
Это все жесткие спаянные системы, которые могут быть, действительно, настоящим катком по отношению к достоинству человека, достоинству семьи и достоинству государства. Я приведу такой пример непонимания в среде правозащитников, насколько все это опасно. Эти люди иногда просто поражают своим легкомыслием.
Будучи на конференции, посвященной социальному патронату, я услышала некий спич правозащитники господина Альтшулера, который очень радовался, что в Перми существует опыт, вернее существовал, потому что сменой губернатора этот опыт был пресечен…
Шишова: Губернатор там, по-моему, очень либеральный был?
Крылатова: Да, он был очень либеральный, и там активно действовал Гельман со своим псевдоискусством и так далее.
Шишова: В общем, все самое хорошее там расцветало…
Крылатова: Так вот. Там была экспериментальная площадка по защите детей. И господин Альтшулер, наш известный либерал-правозащитник рассказывал, какое же счастье, как хорошо они там все организовали на основе самоуправления! Не надо отнимать детей, надо просто приходить в семью. Топ-топ, в любой момент, в любую квартиру. И люди уже знали, что к ним идут…
И так это похоже на то, что на сегодняшний день происходит на Украине, что просто диву даешься: как многие наши либеральные люди не понимают корней всех этих происшествий, когда мы теряем чувство опасности, чувство, что это все недопустимо? Мне, как психиатру, который работает много лет с такой тонкой материей, как психическое здоровье, это абсолютно очевидно. Я очень благодарна своим коллегам-правозащитникам, которые все эти моменты четко отслеживают и стараются не допустить такого ужаса и безобразия в нашем государстве.
И каждому, кто понимает важность ситуации, - а я думаю, наша аудитория достаточно подготовлена -, надо понять, что, конечно, мы не должны бегать с пистолетами и с револьверами, но когда такой законопроект продвигается, надо противодействовать принятию подобных документов.
Шишова: У нас времени не очень много, но я хочу затронуть еще одну тему в связи с этим законопроектом. Дело в том, что сейчас много говорят о реабилитации наркоманов.
И выявляется, что в эту реабилитацию влезли секты. Некоторые организации, которые реабилитируют наркоманов, связаны с харизматами. Как мы знаем, харизматы проявляют очень большой интерес и к усыновлению сирот, установлению патроната над сиротами.
В принципе вполне реальна ситуация, что этот закон даст возможность каким-то парасектантским организациям внедриться под видом психологов, получить место в психологическом реестре и принуждать граждан к принятию психологической помощи. Сейчас, например, секты, которые реабилитируют наркоманов, все-таки принуждать не могут, поскольку соблюдается принцип добровольности лечения.
А если через психологическую помощь внедряться к определенным категориям граждан, тот тут может быть и такая история…
Крылатова: В определенной степени это так и есть. Тем более что эти самоорганизующиеся системы имеют элементы закрытости.
Шишова: На Украине, напоминаю, во многом оранжевую революцию, которая привела к таким ужасным последствиям, как раз производили сектанты. Это все теперь знают, ни для кого не секрет. Посмотрите, к чему это все привело. Алло, мы слушаем!
Радиослушатель: Здравствуйте. Это Светлана Васильевна. Но ведь среди психологов и психиатров есть и нормальные люди. Они могли бы объединенно выступить не как дилетанты, а как профессионалы против этого безумия? Спасибо.
Шишова: Татьяна Александровна, вопрос к Вам. Специалисты могли бы выступить?
Крылатова: Да, конечно. Сейчас законопроект только проходит общественное обсуждение. И уже в интернете появляются отдельные замечания со стороны психологов, они тоже насторожены. В принципе, люди неглупые понимают, что за этим всем стоит что-то новое и не очень качественное. Естественно, я думаю, что и правозащитная организация, в том числе независимая ассоциация психиатров по этому вопросу выскажется.
Я бы еще дополнительно заострила внимание на таком контингенте, как люди, которые находятся в тюрьмах. Они тоже являются в смысле применения «Закона о психологической помощи» слабым звеном. Так же как и дети в детских домах, приютах и в других местах, где все эти психологические манипуляции можно проделывать под достаточно большим давлением, и никто ничего не узнает.
Среди правозащитников есть не только такие, как господин Альтшулер. Есть и серьезные люди, которые действительно стараются помочь. Мы собираемся привлечь к данному вопросу и Эллу Панфилову. У нее неплохой аппарат, который, я думаю, изучит этот документ и даст свою оценку.
Шишова: Еще, наверно, надо привлечь Общественный совет при Уполномоченном по правам ребенка, членом которого вы являетесь?
Крылатова: Я надеюсь.
Шишова: Я думаю, осенью будет заседание, на котором необходимо поставить вопрос об этом законе. Ведь если войдет в силу закон о соцуслугах, если будет принят закон о семейном насилии, который мы сегодня не обсуждали, но который тоже подготовлен - на встрече с Путиным глава Совета по правам человека Федотов дважды поднимал вопрос о том, что семейное насилие у нас серьезнейшая проблема, и ее надо срочно решать – да еще примут закон о психологической помощи, то ювенальная система будет построена.
Будем надеяться, что Господь этого не допустит. А мы будем стараться действовать, чтобы этого не было. Татьяна Александровна, большое спасибо!
Наше время подошло к концу. Давайте попрощаемся.
Крылатова: Спасибо за внимание. Мы надеемся, что вместе мы будем изменять ситуацию к лучшему.
Шишова: До свидания, до новых встреч!
Текст законопроекта можно прочитать, например, здесь: http://psypress.ru/articles/26094.shtml
Короткая ссылка на новость: https://ivan4.ru/~NdVAV
Поддержать РОО «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЦЕНТР ПО ЗАЩИТЕ ТРАДИЦИОННЫХ СЕМЕЙНЫХ ЦЕННОСТЕЙ «ИВАН ЧАЙ»